Лев Корнешов - Последний полет «Ангела»

Они вышли из этого дома, где сытость, достаток так и выказывали себя на каждом шагу и где не было главного — спокойной жизни.

— Придет? — спросил Алексей у Озерского.

— Куда денется! — спокойно ответил капитан.

На следующий день Демиденко около десяти часов позвонил из приемной и попросил о встрече. Озерский заказал ему пропуск. Бывший старший полицейский полностью подтвердил показания на судебном процессе. Да, он ставил оцепление, следил «за порядком», когда расстреливали Адабашей. Ангела хорошо помнит. Невысокого роста, брови тонкие, как у девицы, лицо смуглое, шрам. Отличался, даже по понятиям полицейских и карателей, непомерной жестокостью.

Все это и так было известно Алексею. Но Демиденко сообщил и нечто новое. Его арестовали только в конце сорок пятого года, когда, как выразился, у властей дошли руки до таких, как он. Знал ведь, что податься некуда, вот и сидел в своей хате, ждал, когда придут за ним и скажут: «Гражданин Демиденко, собирайтесь…» Так вот, летом 1945-го однажды ночью в окно хаты тихо постучали. Это был Ангел. Он одет был как демобилизованный солдат: сапоги, галифе, гимнастерка со следами споротых погон, шинельная скатка, вещмешок. На гимнастерке — нашивки за ранения, медали: «За боевую доблесть» и «За отвагу». Тогда много солдат возвращались из армии по домам, радость встреч с победителями была такой огромной, что в любой хате они находили приют, каждая семья делилась с ними последним куском хлеба.

— Воевал? — спросил Демиденко у Ангела.

— А я всю войну воюю.

Ел Ангел жадно, самогонки выпил много, но не опьянел, держался очень настороженно, из чего Демиденко сделал вывод, что, скорее всего, он пробирается куда-то по делам, которые держит в тайне.

Перед рассветом Ангел ушел, взял на дорогу продукты и все деньги, которые были у Демиденко. Пришлось отдать, потому что пообещал пристрелить и даже достал кольт.

— Как вы думаете, документы у него были настоящие? — спросил Озерский. Алексей добровольно уступил ему инициативу в разговоре с Демиденко: во-первых, у капитана опыта таких «бесед» побольше, во-вторых, он местный, Демиденко его знает, значит, и откровеннее с ним будет.

— Кажется мне, что и документы, и солдатская форма, и даже награды принадлежали ему.

— Почему так считаете?

— Э-э, у меня глаз наметанный был к тому времени. Сразу отличал, если кто-то чужое за свое выдавал.

— Тогда почему же Ангел был такой настороженный, чего опасался?

— Может быть, боялся, что его опознают. Ведь он в тех местах свирепствовал, — высказал разумное предположение Демиденко.

— Вполне вероятно, — согласился Озерский. — Но тогда неясно другое — зачем потянуло Ангела в те места, где его могли опознать?

Капитан вел разговор таким образом, чтобы Демиденко мог высказать и свои предположения. И бывший полицейский старался, он, решив говорить, ничего не утаивал. Наоборот — был предельно откровенным. И Алексей убедился, что первое впечатление не обмануло его — Демиденко был умным человеком, умеющим делать выводы.

— Мне кажется, — высказал предположение Демиденко. — Что Ангел пришел в наши места за кем-то или за чем-то. К примеру, всем полицейским было известно, что он отнимал у арестованных людей золото и другие ценности. Мог все это сховать в тайнике. А потом пришел за ворованным — война кончилась, хотел не с пустого места жизнь… другую начинать.

— Что же, ваши предположения заслуживают внимания.

— И учтите, гражданин капитан, он потому и по ночам шлялся, чтобы на кого знакомого случайно не нарваться. А я для него вроде был своим. Очень он удивлялся, что я еще на свободе.

— С собой не звал?

— Куда там! Наоборот, пригрозил: не вздумай, мол, по моему следу идти, мною откупиться от Советов.

— Внешне он как-то изменился?

— Нет, только почернел весь, как-то опустился… Был как волк, вымокший под дождем.

— Делился какими-нибудь планами или, может, расспрашивал о чем-нибудь таком, что помогло бы отыскать его след?

— Нет, гражданин капитан, он и тогда, когда панствовал при гитлеровцах, о себе словечка не произносил.

— Кто он все-таки был, по-вашему? Бьюсь об заклад, полицейские пытались это узнать.

Озерский задавал вопросы не спеша, с ответами не торопил, со стороны послушать — встретились двое давно не видевшихся приятелей. И Демиденко беседовал степенно, без суеты и дерганья. Но, явно демонстрируя готовность выложить все, что знает, не позволял себе расслабиться, держался настороженно, в умных глазках вспыхивали время от времени переменчивые искорки.