Наталья Солнцева - Следы богов

Тот заказывал кованый забор для своей дачи. Приглянулся ему старательный паренек Паша Широков. Чем? Кто ж знает? Существуют скрытые связи между чужими на первый взгляд людьми.

«Пойдешь ко мне работать?» – спросил Зубр.

Павел согласился не раздумывая. Начал с маленького, быстро рос, набирался ума-разума. Сумел заслужить авторитет у братвы и самого «хозяина». Через два года Зубров вызвал его к себе, в загородную резиденцию, предложил поступать в университет.

«Учиться пойдешь! – приказал он. – Кулаками-то махать больно просто. Нам мозги нужны. Хорошие мозги. Ты в школе как учился?»

«У меня медаль…» – с гордостью признался Паша.

«Золотая? – ахнул Зубр. – Ну, ты даешь, парень! Не ошибся я в тебе. Поступай в университет, на экономику и финансы. Я тебе царскую стипендию платить буду».

Работа на Зуброва отнимала у Пашки почти все время. Раз в месяц, а то и реже ему удавалось вырваться к Эльзе. Деньги он получал приличные и наконец смог покупать ей все, что хотел. На выпускной вечер она придет в самом красивом платье!

Широков без трепета заходил в магазины, выбирал для Эльзы одежду, белье и обувь, едва глядя на ценники. Приходил с ворохом покупок в квартиру на Профсоюзной, которую снимал для него Зубр, ужинал бутербродами, с наслаждением заваливался на диван и… засыпал, мечтая об Эльзе. Теперь он сможет быть для нее надежной опорой.

Ему снились мокрые от росы ландыши, которые он приносил Эльзе. Она вылезала к нему через окно, и они долго, страстно целовались в кустах сирени за гаражами. Теплая ночь обнимала их, как своих любимых детей… Пашке тогда казалось, что ради этих мгновений он и живет на земле…

– Павел Иванович?

Сева постучал в дверь, грубо вырывая Широкова из сладостного полузабытья.

– Ну, чего тебе? Я же сказал… не беспокоить!

– Глобов звонит, вас спрашивает…

– Скажи, что я сплю!

Но сон, как вспугнутая птичка, слетел с жердочки… не поймаешь.

Широков еще некоторое время пытался задремать. Не получилось. Он резко встал и подошел к секретеру. Поколебавшись, открыл… На верхней полке стояла в темной рамочке большая овальная фотография Эльзы. Высокий лоб, нежные скулы… прическа на прямой пробор. Из левого глаза… торчал нож с тонким лезвием.

Широков не поверил. Сквозь сжатые губы вырвался стон…

Он протянул руку и потрогал нож. Рукоятка была гладкой, из поделочного камня. А лезвие – острым как бритва. Павел осторожно потянул нож на себя, тот легко скользнул в ладонь. Вместо левого глаза на лице Эльзы осталась зиять черная дыра.

Выходит, кто-то побывал в его квартире. Кто-то… знающий о нем все…

Встреча с бывшим супругом оказалась для Лены тягостной.

Быстров много пил, неряшливо ел и производил самое удручающее впечатление. Неужели когда-то он ей нравился? Придется признать, что да. Иначе она замуж бы не вышла. Даже ради мамы.

– Чего ты надулась, как мышь на крупу? – украдкой шептала ей Элеонора Евгеньевна. – Неудобно перед человеком.

Лена усердно пыталась делать вид, что ей весело. В конце концов, Толик не причинил ей никакого вреда. Просто они не созданы друг для друга. Три года брака убедили их в этом.

– Зачем ты его пригласила? – возмутилась она, когда Быстров отлучился покурить. – Кто тебя просил?

– Может быть, вы найдете общий язык, Ленуся? Анатолий тебе не чужой. И до сих пор один. Значит, ты была ему небезразлична.

– Мама! Посмотри на его солдафонские замашки. Что я буду делать рядом с таким мужчиной? Торчать у плиты и слушать его упреки?

– Тише… Он, кажется, идет сюда.

Изобразив на лице радушную улыбку, генеральша выплыла из-за стола навстречу бывшему зятю.

– Пожалуй, мне пора, – кисло сказал Быстров. – Жаль, Никодим Петрович так и не приехал.

Элеонора Евгеньевна закатила глаза.

– Он неважно себя чувствует после процедур… Наверное, заставили лежать. А то бы Котя уже был здесь. Ты же знаешь, как он тебя любит.

Анатолий понимающе улыбнулся. Ему было все равно, врет она или нет. Он приехал сюда ради Лены. После развода он был полон справедливого возмущения и слышать не хотел о женитьбе. Больше он на женские уловки не клюнет. Встречаться – пожалуйста, но не больше. Семейная лямка основательно натерла ему шею, и надевать на себя новый хомут Быстров не торопился.

Однако, хлебнув взаимоотношений с другими дамами, он все чаще стал вспоминать Лену. Не так уж, оказывается, она была плоха. По крайней мере не требовала денег и не шлялась с утра до вечера по магазинам, проматывая его зарплату. Ничто так не расставляет вещи по своим местам, как сравнение.