Ростислав Самбук - Взрыв

— А передний?

— Там не подлезешь. Ежевичные кусты, и машина впритык к ним стояла. Мотором…

— Откуда же знаешь, что не одесская?

— Техникой я интересуюсь…

— «Волги» и в Киеве и в Одессе совсем одинаковые.

— У нас другие талончики на техосмотр. Видели, на машинах частники лепят?..

— Видел, — подтвердил Хаблак, — на лобовом стекле.

— Точно. Только у нас в Одессе белый квадратик и цифры красные — тысяча девятьсот восемьдесят один, а на той «Волге» цифры были черные.

«Киевская!» Хаблак припомнил киевские частные машины. Да, в Киеве в этом году частники лепили белые квадратики с черными цифрами, в прошлом году — зеленые, а в этом — белые.

— Ты точно помнишь, что белый талончик? — переспросил он. — С черными цифрами?

— Могу побожиться.

— Не надо. — Хаблак встретился глазами с Волошиным, тот давно все понял, майору показалось, даже подмигнул незаметно.

— Ну а дядьки возле «Волги»? — взял на себя инициативу Волошин. — Кто из вас запомнил их?

Рыжий Степан поднял руку, совсем как на уроке в школе.

— Я, — начал уверенно и немного оттер плечом меньшого, заметившего какой-то никому не нужный бумажный квадратик, и приезжие почему-то похвалили его за это. — Я точно видел, один стоял возле акации, такой высокий, в черном берете, с биноклем. И на дорогу смотрел.

— Хорошо, — подзадорил его Волошин, — кажется, ты как следует его запомнил, И этот дядька смотрел на дорогу в бинокль?

— Нет, бинокль в руке держал. Но для чего же бинокль, только чтоб смотреть.

— Это ты правильно заметил: бинокль, чтоб смотреть. Значит, дядька высокий? Худой или толстый?

— Здоровила! — наконец подал голос третий мальчуган, чернявый и курносый. — Высокий и здоровый, рубашка на нем с короткими рукавами, а мускулы!.. — Согнул руку, показывая какие. — Как у борца.

— Нет, он на боксера похож, — возразил Степан, — не на борца, а на боксера. На этого… — Оглянулся на товарища, рассчитывая на поддержку. — Мы с тобой по телику видели, когда наши с американцами бились… Он судил как раз, говорили, бывший боксер, и фамилия его Энгибарян.

— На Энгибаряна? — сделал вид, что не поверил, Волошин. — Это почему же?

Степан подумал немного и ответил растерянно;

— Как почему? На Энгибаряна — и все.

Но чернявый мальчик оказался более наблюдательным. Шмыгнул носом и объяснил:

— У него нос такой прямой… К тому же лысый и скуластый. Широкоплечий, а лоб немного назад.

Хаблак припомнил Энгибаряна — пожалуй, мальчик более или менее точно нарисовал его портрет.

— Говорите, дядька с биноклем был в тенниске? — спросил он. — Белой или голубой?

— Нет, желтой, — оживился чернявый. — Такая красивая рубашка, с погончиками.

— А брюки?

— В джинсах. Они оба в джинсах.

— Как же выглядел другой? — спросил Волошин. — Тот, похожий на Энгибаряна, стоял с биноклем возле акации, а другой?

— Тот в машине лежал, на заднем сиденье. Спал, только ноги выставил.

— И ноги его были в туфлях? Еще каблуки у них в рубчик…

Мальчики переглянулись. Наверно, хотели поддакнуть , но рубчика, на каблуках никто не за п омнил,

— Может, и с рубчиком, — наконец робко сказал Сте пан, но Хаблак перебил его:

— Второй дядька, случайно, не лысый?

И снова ответил чернявый;

— А он платочком накрылся, от мух, а то мухи летом спать не дают .

Хаблак подумал, что тот, второй, может, и не спал, а только прикидывался: платочком накрылся совсем не о т мух. Наверно, опытный и хитрый, ему свидетели вовсе не нужны, даже такие сомнительные, как сельские мальчишки. А оказалось, замечательные, наблюдательные и умные мальчики, и вряд ли бы взрослые подметили больше и описали чужаков в акациевой роще лучше, чем та ребятня. Правда, не маленькие они, старший небось в классе четвертом…

Хаблак спросил у Степана: — Ты в четвертом учишься?

— Перешел в пятый. Мы — вместе с Васькой, — ткнул пальцем в курносого.

— В пятом — это хорошо, — похвалил Хаблак. — » А родители ваши дома?

— Мать. Отец поехал в Одессу. Он шофер и повез молоко, — ответил Степан.

Волошин понял Хаблака: должны в присутствии взрослых записать показания мальчиков. Но еще успеют, раньше надо было осмотреть акациевую рощу, где стояла вишневая «Волга».

Они все втиснулись в милицейскую машину: Хаблак взял на руки самого меньшего, а четверо разместились на з аднем сиденье — хорошо. «Волга» не «Жигули», а впрочем, подумал Хаблак, разместились бы и в «Жигулях», машина хоть и не резиновая, но сам видел, как везла семерых взрослых.