Алексей Биргер - Похоронное танго (Богомол - 6)

А так, прикидываю я не без удовольствия, дачка, и моими стараниями тоже, в полном порядке содержалась, справная дачка. Захотят её продать максимум возьмут по здешним ценам, если, конечно, о здешних ценах говоря, можно слово "максимум" употреблять.

А в передней комнате уже длинный стол разложен, и бутылки водки стоят, и по тарелкам - бутерброды с колбасой и с копченой рыбкой (я сразу отметил, что копченую рыбку у Лехи Иноземцева брали, я ведь продукцию каждого на глаз узнаю, а Леха, к тому же, в отличие от многих, по-особому зелень в выпотрошенное брюхо кладет, готовя к копчению, и по душку этой зелени его товар сразу узнается - а могли бы, честно говоря, и у меня взять, я бы и дешевле продал,, и качество у меня получше; хоть я зелени и не кладу, но я при копчении чуть-чуть можжевельника к ольхе добавляю, и получается так, что никакой пахучей зелени не надо, да и не портится дольше) и всякая зелень со своего огорода. Налили, выпили в поминание, я бутербродиком с колбасой свой стопарь перехватил - и откланялся, чтоб не смущать. Ведь родные, все-таки, собрались, а я так, сбоку припека, хоть и чин чином приглашенный. И потом, я ж понимаю, что для престижа похорон надо по-городскому водку ставить, вроде как не с руки самогонку брать, но мне-то самогонка больше по сердцу. Она и крепче - в водке больше сорока не бывает, а самогонка иногда до семидесяти доходит - и, кажется мне, чище магазинного товара, особенно в последнее время. То есть, если б я на нуле был, я б, наверно, остался, и немало водочки вылакал, но я ведь богач сегодня, гуляй не хочу, и мне к чужому застолью можно и не присасываться. Тем более, у меня перед глазами изуродованная "таджичка" стоит, как ни гоню этот образ, и ещё - новая владелица старого дома, с её белоснежным костюмчиком, убойной красотой и таким ледяным взглядом, словно она сама - покойница, из гроба вставшая. И все это мне надо продумать. А думать на людях не очень-то получается, всякие отвлечения надо от себя отсечь, чтобы разобраться в той путанице, которая в голове воцарилась, тем более, такие отвлечения, которые со смертью связаны - путешествием, так сказать, в мир иной.

И вот откланялся я, со всеми подобающими словами, и прямиком до наших лучших самогонщиков двинул. А у них, надо сказать, своя странность имеется. Если человек трезвый приходит, и, вообще, по всему, клиент знатный, то ему роскошное пойло нальют, не только тройной очистки, но и с отдушкой - иногда карамельной, иногда травками, а если клиент на бровях приползает или просит в долг отпустить, потому что душа горит (они в долг отпускают, потому что уж им-то долги все гасят!), то ему такую гадость нальют, что святых выноси! Говорят, на этот случай они попросту технический спирт с водой разбавляют и с половину ампулки жидкого димедрола в бутылку вытряхивают, для обалдения. Так ли, не так ли - не знаю, и врать не буду, за руку их не ловил. Но что иногда, когда у них с большого звону прикупишь, голова потом болит так, что на самое дрянное похмелье не похоже, это факт.

Но я-то при деньгах теперь, и трезвый, в общем. Поэтому являюсь я к ним и говорю:

- Давайте мне самого вашего лучшего, и побольше!

И сотенной бумажкой гордо размахиваю.

Взял я у них, в итоге, полуторалитровую бутыль, в пластик из-под "Угличской" они мне под горлышко налили, понимаете, и сдачу они мне отсчитали до копеечки, а я из того исходил, что одна поллитра - это мало, две тоже - ни то, ни се, наверняка сорвусь и пойду загружаться по-крупному, а вот полтора литра, это самое оно, если несколько часов до вечера потягивать, ещё и на опохмелку останется, и ноги отнимутся так, что только домой доползти захочется, в другую сторону, за добавочной порцией, не свернешь.

И устроился я на тихом бугорке, в тени, на самой опушке, отхлебнул для начала и стал рассуждать.

Первое: "таджичку" не эта Татьяна убила, но она знала, что "таджичку" убили, и убили совсем недавно.

Второе: косметика Татьяны в этом какую-то роль сыграла. Возможно, убийцам было велено прибрать женщину, которая пользуется такой-то косметикой, а тут как раз "таджичка" на них вылетела.

Третье: над "таджичкой" перед смертью так измывались, как будто пытали, чтобы что-то у неё выведать.

Четвертое: Татьяна эта почему-то не хочет, чтобы про смерть "таджички" становилось известно.

Пятое: Татьяне и самой смерть не в диковинку. Вон, с каким хладнокровным спокойствием она труп осматривала. А ведь труп так изуродован, что даже меня, немолодого мужика, который немало в жизни повидал, замутило.