Алексей Биргер - Похоронное танго (Богомол - 6)

Как же, подумал я, срисовывает он сейчас план! Но вслух ничего не сказал.

- А если вы вернуться не успеете из своей вылазке к тому моменту, когда они нападут? - спросил я.

- Во-первых, - ответил Мишка, - если мы панику посеем, то они не нападут. А во-вторых, мы будем двигаться вот по этой дуге, наискосок как бы, - он показал на их плане. - Тогда мы и бандитам врежем покрепче, и всегда опередим их с возвращением, если они все-таки на дом полезут.

- Что ж, - сказал я. - Вам, как говорится, и карты в руки.

И оставил их дальше совещаться, а сам на кухню прошел, водички глотнуть, и с кухни уж, по коридорчику мимо ванной и двери в подвал, к задней двери. Попробовал дверь - заперта. А рядом с дверью, там такая приступочка, вроде полки для обуви, вот я на неё и присел, забравшись с ногами. Как раз по моему росточку получилось, очень неплохой полок.

Не знаю, сколько прождал, долго ли, коротко ли, мне показалось, что не очень долго. Только, как я и полагал, в итоге у этой двери Катерина неслышной тенью образовалась, и ключ достала, чтобы дверь отпереть.

- Слышь, Катерина, - негромко сказал я.

Она обернулась, передернувшись так, будто её током шибануло, и лицо у неё сделалось бледнее некуда.

- Дядя Яков? Откуда вы тут?

- От глупости тебя удержать, - ответил я.

- От какой глупости?.. - она еле слышно проговорила это, будто прошелестела, вся замявшись, и понял я, что в точку попал.

- От такой вот. Рассказал мне Гришка, про твои походы церковные, и что ты со священником чуть не каждый шаг сверяешь, и даже настолько к себе сурова, что и священник тебя укоряет, что помягче тебе надо быть. Ты уж извини его, что он с отцом поделился. Больше ему делиться не с кем...

- И что? - она, вроде, немножко в себя приходить начала.

- А я вот и думаю... При каких условиях девка, которая все церковные правила блюдет, "возлюби ближнего", там, "не прелюбы сотвори", в чистоте живи, и далее, что там имеется, и блюдет с гордостью и страстью, на горло этим гордости и страсти наступит и мужику отдастся?

- Так вы знаете?.. - совсем она сникшей сделалась, едва начав выправляться.

- Глаза у меня есть, соображаю, что к чему, - ответил я чуть уклончиво, не говоря, что все напрямую видел. Зачем девчонку совсем смущать? - Но ты на мой вопрос не ответила. Так я тебе на него отвечу. А при таких условиях подобная девка с мужиком ляжет, если заранее решила смерть принять. Пожертвовать собой ради других, так? И вот перед тем, как на смерть отправиться, решает она воспоминание о себе любимому оставить. Незабываемое воспоминание. Пусть помнит он, что получил самое дорогое, что у неё есть. А сама-то лишь отчаянием дышит... И, когда он ушел, выжидает она несколько времени, чтобы убедиться, что не вернется он, и что никто её исчезновения до поры не заметит, и направляется к двери, о которой все забыли. Тем более, что и заперта дверь. А у неё ключик, конечно, имеется...

- А что мне делать? - спросила она. - Видите, я несчастья всем приношу. И я понимаю, что за мной они охотятся. То ли считают, будто мне от деда какие-то тайны известны, за которые убивать надо, то ли воображают, что я - это Татьяна. Ну, что это я их враг, который им много неприятностей доставил, потому что знают, что враг их - девка, которая в этом доме сидит. А Татьяна исчезла, и я одна за двоих осталась... Что ж, если моя смерть и ей поможет, если перестанут охотиться за ней, так ещё лучше. А жизни ваших сыновей я принимать не вправе. Пусть меня убьют - тогда ведь от вас отстанут. И уцелеете вы, и снова ваша жизнь нормально пойдет.

- Глупости ты говоришь! - ответил я. - Ты пойми, они уже так бандитам навредили, что их все равно убить попытаются, выйдешь ты сейчас под пулю или нож, или нет. А вот если ты уйдешь и погибнешь - для них смысл, ради которого они сражаются, пропадет. А когда для человека смысл пропадает, он точно в драке погибнет. А вот если они будут знать, что тебя защищают - так их силы удесятерятся и такие горы они смогут своротить, что, Бог даст, отобьемся. То есть, должна ты здесь оставаться, чтобы им было, кого защищать - если хочешь им шанс на жизнь подарить. А от смерти, если она тебе написана, все равно никуда не денешься. Если они погибнут, то и нас перебьют. А если они выстоят - все мы жить будем. Вот и получается, что твой долг и твоя жертва - не бросать их, и ждать, чем дело кончится. Ожидание - оно всего тягостнее, и самая большая жертва, которую твоему Богу можно принести. А быстрая смерть - она всегда легче, её и полноценной жертвой не назовешь... И потом. Может, зацепилось в тебе Гришкино семя, и с этого момента ты уже моего внука несешь. Так можно ли ребенком жертвовать, который, прикинь-ка по сути, уже существует? Нет уж, будь добра, выноси его, чтобы, если Гришка голову сложит, Гришкин след на земле и во времени не затерялся. Вот он, твой долг, и ту уж соответствуй.