Алексей Биргер: Тайна острова Буяна

И тут во дворе басовито залаял Топа - кому-то могло показаться, что он злится и готов на кусочки разорвать некоего нежданного гостя, но мы-то отлично различали на слух оттенки его лая. Топа лаял вполне добродушно, будто приветствуя, а заодно и немного предупреждая, по обязанности. Так он встречал людей, которых хорошо знал и к которым относился с полным доверием.

- Интересно, кто это? - удивился отец. И хлопнул себя по лбу. - Ах, да, это ж отец Василий! Он грозился, что как раз сегодня вечером заскочит насчет очередной делегации священников, которые хотят побывать у Трех Сестер.

Отец Василий - это наш местный священник. Высокий, худой, с резкими движениями, гоняет по округе на потрепанном УАЗике военного образца, занимаясь устройством всяких добрых дел. Эти дела он называет "моя партизанщина" - и вообще, в его облике есть что-то от партизанского вожака или от лихого военачальника. Он, как нам с Ванькой кажется, довольно сильно похож на Чапаева - если бы он сбрил бороду, оставив только усы, то сходство вообще было бы полным. "Моей партизанщиной" он называет свои действия ещё и потому, что все его затеи - устройство ежедневных бесплатных обедов при церкви для пенсионеров и прочее - это целиком его инициатива, и он во все времена, случалось, наживал из-за них неприятности. Я рассказывал в одной из предыдущих повестей (в "Тайне неудачного выстрела", если вы читали и если вы помните), как нам довелось узнать, что в советское время у отца Василия было достаточно много проблем из-за его "непокорства". Мало того, что он вел себя с партийными властями очень независимо, он ещё и отказывался писать так называемые "отчеты" о настроениях среди местного населения, которые (настроения, я имею в виду) были ему хорошо известны: ведь одних исповедей он выслушал на своем веку столько, что не сочтешь. Из-за этого его всячески зажимали и, когда встал вопрос - давным-давно это было, ещё до моего рождения, о том, чтобы перевести его в Москву или в другой крупный центр, поскольку его слава хорошего священника уже далеко разошлась, областные власти и областное управление КГБ встали на дыбы так, что церковное начальство не решилось им противоречить. Так отец Василий и остался в нашем озерном краю - о чем, кстати, он ни капельки не жалел. Он любил этот край, знал как никто его историю и культуру, собрал колоссальную библиотеку и колоссальный архив по истории нашего края, и даже несколько раз подсказывал археологам, где им стоит копнуть, чтобы вернее всего наткнуться на поселения древних славян. И его прогнозы всегда сбывались.

Потом, когда кончились гонения на церковь, он воспользовался этим, чтобы как можно больше людей приобщать к вере и как можно большему количеству людей помогать. Кроме бесплатных обедов, он организовал воскресную школу, наладил сбор старой одежды и игрушек для сирот и "сирот при живых родителях" - то есть, детей алкоголиков и преступников, сидящих по тюрьмам и лагерям, а и тех, и других в нашем краю было немало. Тут он стал получать по шапке с другой стороны: от церковного начальства. Ему несколько раз делали внушение, что, мол, слишком много средств у него уходит не на церковь, а на посторонние цели, и не худо бы ему было сдавать побольше выручки наверх. Тем более, наш Город - очень старый и красивый, мимо него пролегают основные туристские маршруты на север, и автобусные, и теплоходные, к Ладоге, Кижам, Карелии и, как я уже упоминал, до самых Соловков - а туристы такой народ, что всегда щедро кладут в ящики для пожертвований тех церквей, которые осматривают по пути. Но отец Василий, как и в прежние времена, упрямо гнул свою линию и заставил всех примириться со своей "партизанщиной".

С отцом они очень дружили, и отец, пользуясь всеми своими возможностями, весом и влиянием (а, как вы понимаете, хозяин крупнейшего заповедника, обступающего Город почти со всех сторон - это не последняя фигура в области), всячески ему помогал во всех его благих начинаниях, и отец Василий числил отца одним из лучших своих прихожан, хотя отец относился к религии довольно спокойно и в церкви бывал скорее из уважения к отцу Василию, чем из-за такой уж приверженности вере.

- Отец Василий - не из тех, кто кинулся напяливать рясу, когда выяснилось, что теперь церковь становится сытной кормушкой, - говаривал отец. - И такому священнику стыдно не помочь.

Очень часто отец Василий обращался к отцу и за помощью другого рода. Дело в том, что в глубине заповедника находится множество мест, очень почитаемых верующими людьми. И древние скиты святых (и частично потом канонизированных церковью) отшельников, и их могилы, и чудотворный источник, бьющий с такой силой, что даже зимой из него можно попить воды, если расколоть корку льда, и часовня, которую, по преданию, сложил монах-иконописец, когда ушел в леса, чтобы написать важнейшую свою икону рассказывают, он поселился в скиту, и работал над иконой больше двух лет, а для укрепления физических и духовных сил потихоньку ставил часовню, сам таская камни для фундамента, а потом валя бревна, ошкуривая их и складывая сруб. Одной из основных достопримечательностей считалась и поляна Трех Сестер - или просто Три Сестры, как это место часто называют в наших краях. В пятнадцатом, по-моему, веке там жили, удалившись от мира, три сестры-монахини, и холмики их могил до сих пор высятся рядком на поляне. Каждый год к нам наезжает множество паломников, чтобы посетить все эти места и поклониться им. Но, поскольку все эти достопримечательности находятся в самой глуши заповедника, среди волчьих, медвежьих и кабаньих логов и троп, то отправляться туда без опытного проводника просто небезопасно. Вот отец, когда к нему обращаются, и водит туда экскурсии, сам снося нашествия паломников "с истинным терпением святого мученика", как посмеивается мама.