Фридрих Незнанский - Принцип домино

— Вы меня в чем-то подозреваете? — воскликнула она, побледнев. — Что вы так смотрите?

— Успокойся. — Валерий положил руку ей на плечо.

— Говорю вам, пароль я никому не передавала! Его, кроме меня, никто не знает…

Ее голос дрогнул, она всхлипнула.

— И это тоже верно, — снова согласился Померанцев. — Я и то его не знаю. Да мне и не интересно.

— Мы тебе верим, лапушка… — вздохнул Гера, погладив ее по плечу. — Как самим себе. Но ведь чудес не бывает, верно? А сейчас иди приведи себя в порядок и вспомни, кто его мог подсмотреть, когда ты включала компьютер. Скоро к нам должен пожаловать в качестве свидетеля дорогой гость, один из властителей наших бессонных дум, Олег Иванович Быстрое, собственной персоной. Тот самый, что накропал эту статейку. Ему нужно будет отметить повестку и предложить чаю с бубликами.

Олег Иванович Быстрое прибыл в прокуратуру минута в минуту. Прошел в кабинет старшего следователя по особо важным делам Померанцева, где навстречу ему встали двое — сам хозяин кабинета и второй следователь Герман Шестаков. Они вежливо поздоровались.

— Олег Иванович, — обратился к гостю Померанцев, когда тот отказался от чая, предложенного Зоей. — У нас к вам несколько вопросов по поводу вашей публикации о постановлении на взятие под стражу известного вам предпринимателя Разумневича…

— Проще говоря, нашего олигарха, как это почему-то любят писать в прессе и потому говорят в народе, — улыбнулся в ответ Олег Иванович. — Одного из главных акционеров нашей газеты, которому принадлежит контрольный пакет акций, чтобы было понятнее. Но ваше постановление будет действительным, если его подпишет судья, не так ли?

— Означает ли ваша поправка, — еще шире улыбнулся словоохотливому гостю Гера, — что факт утечки информации из Генпрокуратуры, как и сопутствующие тому обстоятельства, в вашей системе ценностей стоит неизмеримо ниже факта владения вашей уважаемой газеты вышеназванным хозяином?

— Пожалуй, можно сказать и так, — согласился Олег Иванович, уважительно глядя на Геру. — Наверно, вы подрабатываете в свободное время адвокатом? Подарите вашу визитку на всякий случай.

— Не будем отвлекаться, — перебил его Померанцев, уже представив себе, куда их заведут подобные по-литесы. — Готовы ли вы, Олег Иванович, открыть нам свой источник информации, благодаря которому вы узнали о предстоящем аресте одного из акционеров вашей газеты?

— Увы… Боюсь, не могу, — с искренним сожалением сказал Олег Иванович. — Понимаю, сочувствую, но ничем не могу помочь. Вы не могли не спросить об этом, но поймите и то, что я не мог вам ответить иначе. Надеюсь, я не должен утомлять вас ссылкой на Закон о средствах массовой информации, позволяющий не отвечать на подобные вопросы? Но в любом другом случае я всегда к услугам правосудия, и вы всецело можете во всем на меня рассчитывать.

Он встал с места, развел руками. Увы, мол.

— Уж будьте покойны… — пробурчал Гера. — Как только, так сразу.

— Мы этим непременно воспользуемся, — дипломатично сказал Померанцев.

Евгений Матвеевич Макаров позвонил Игорю Залогину поздно вечером.

— Игорек, я у вас там никого не разбудил? — спросил он, тяжело вздохнув.

— Нет, никого. Дочка уже спит, а мы еще не ложились, — сказал Игорь, переглянувшись с женой. Они только что обсуждали его статью, появившуюся в «Российских ведомостях». Люся замерла, держа в руках покрывало, которое уже сняла с кровати.

— Ну как, прочитал? — спросил Евгений Матвеевич после паузы.

— Вы про свою статью спрашиваете? — спросил Игорь, снова посмотрев на Люсю. Она осуждающе покачала головой.

— Сам знаешь про что… Чего уж лицемерить? — отрешенно проговорил старик.

— Если честно, я мало что понимаю в структуре внешних долгов, — замялся Игорь.

— Вот все вы так, — сказал Макаров после тягостной паузы. — Раньше ты мне всегда звонил, понимаешь или не понимаешь… А тут весь вечер мой телефон молчит, хоть на станцию звони, чтоб проверили линию. Но от тебя, если честно, не ожидал.

— Я вам сочувствую… — поспешно сказал Игорь. — Вы попали в трудное положение. Ради здоровья и жизни своей дочери я бы тоже пошел на все…

И снова повисло тягостное молчание.

— А ты не зарекайся, не спеши с этим объяснением, — сказал Макаров. — То, что меня использовали, хотя еще не выбросили, как какого-нибудь прощелыгу из бульварной газеты, — это ладно… Ради ребенка на что не пойдешь! Дьяволу душу продашь, не то что честь… Я, Игорек, знал, на что шел. Но тут последовало более серьезное продолжение.