Фридрих Незнанский - Игра на опережение

— А Забельский выкинет меня на улицу. Получается, не вы, а мы собирали компромат на Анисимова.

— Мы тебя, Федя, сразу подберем, — пожал плечами Агеев. — Такие, как ты, на дороге не валяются… Федя, ты же знаешь: наших заказчиков и работодателей лучше держать на крючке! — Он придвинулся ближе к Колобову. — Воспитывать их и направлять и одновременно быть от них независимыми. Мы в России живем, не забывай. Мало ли как оно повернется в будущем? Я никогда не поверю, чтобы ты не хотел, на всякий случай, заранее подстелить соломку! Ты же не против, ради страховки, повязать себя с Григорием Ивановичем какими-то общими тайнами?

— Но ты действительно не представляешь себе последствия… — привстал с места Колобов. — Получится, что это мы собирали компромат на Анисимова!

— Можете сказать, что вы искали компромат на Корецкого и случайно нашли это… Сейчас все чего-нибудь на кого-нибудь ищут. Ну а там деловая репутация, моральные убытки и прочая мутота… — усмехнулся Агеев. — Отбрешетесь. Вам не впервой. Схема у вас отработана. У твоего Забельского под рукой телеканал национального масштаба, газеты, целая свора продажных журналистов, чьи рожи не слезают с экрана… Когда эти кассеты и дискеты после обыска окажутся в ФСБ, они так взвоют о покушении правящего режима на свободу слова и права человека, что мало не покажется.

Растут люди, подумал про себя Колобов. Кажется, еще недавно за пивом бегал. Сейчас сам посылает. Настоящий волкодав. И очень голодный. Потому опасный.

— А если откажусь?

— Опять спешишь. Ты еще не все последствия этого необдуманного поступка представляешь… Например, какой-нибудь другой материал совершенно случайно попадет к тому же журналисту Бородину. И он там между делом узнает, что твоя служба его выслеживает.

— С вашей помощью, — буркнул Колобов.

— Но ты, Федя, заказчик.

— То есть я тоже у тебя на крючке?

— Так мы все только тем и занимаемся, что подвешиваем друг друга. Для тебя это новость? Ты меня, а я тебя вместе с твоим хозяином, вы Корецкого, Корецкий Анисимова…

— А ты не считаешь, что этот разговор выходит за рамки наших общих обязательств… — уточнил Колобов.

— Ты о Мише? — кивнул хозяин кабинета в сторону молчаливого капитана. — Так ведь он и придумал эту схему взаимного подвешивания!

— Почему бы вам не сделать такое предложение кому-нибудь другому? — спросил Колобов после паузы. — Мало ли тех, кто хотел бы иметь компромат на Анисимова?

— Мало. Да и зачем нам другие? — пожал плечами Агеев. — Так будет правдоподобнее. Это Корецкий одной весовой категории с Забельским, а не кто-то другой. И потом, общественность уже привыкла, что публичные выемки документов с обязательным мордобоем и битьем стекол производятся именно в офисе Забельского, и потому изобразит привычное негодование. Но это ненадолго. Как видишь, в этой схеме все предусмотрено. В том числе твоя отмазка. Ведь там ясно, что этот компромат — заказ Корецкого! Чего тебе опасаться? Если Забельский будет наезжать, изобразишь святую невинность: мол, хотел как лучше, украл у конкурента компру на Анисимова, а тут гэбэшники налетел»… Да он еще спасибо тебе скажет, когда все устаканится!

— Если поверит… — невесело ухмыльнулся Колобов. — Без его санкций я такими вещами до сих пор не занимался. Даже по Корецкому.

— А ты ему ничего не говори. Допустим, ты решил сделать ему сюрприз… Я правильно говорю? У хозяина ведь через месяц день рождения, так? И ты хотел поднести ему на блюде головы его недругов. А он всегда мечтал столкнуть Анисимова и Корецкого лбами. Ну что, договорились?

— Мне нужны гарантии… — пробормотал Колобов, ни на кого не глядя. — Ты плохо знаешь Забельского.

Настоящий удав, подумал он об Агееве. Скоро живым из родной «конторы» не выйдешь, если ему в чем откажешь.

— Гарантии небось зеленого цвета? — сощурился хозяин кабинета.

— А ты какой цвет предпочитаешь? — спросил Колобов.

— Понятно. Там у тебя в кейсе… — Он кивнул на «дипломат», который гость держал у себя на коленях, — есть конверт, чье содержимое предназначено мне. Я угадал?

Колобов не ответил, коротко взглянув на капитана Рощина.

— Говорил уже: Миша — свой человек, — напомнил Агеев. — И там же, в конверте, расписка о получении, в которой я должен поставить сумму прописью, верно? Можешь не отвечать. Сделаем так. Я распишусь, но ты все оставишь себе. Раз иначе уже мне не веришь.

— Пополам… — предложил Колобов.

— По-братски, ты хотел сказать, — кивнул Андрей Семенович. — Я не жадный.