Фридрих Незнанский - Звонок другу

— Нет, что ты! Они обследуются регулярно. Здоровы оба. Все хорошо. У нас. Баба — что надо. И по хозяйству и вообще… В общем, все путем. Было… — после очередной томительной паузы добавил он.

Я сейчас с ума сойду. От этих его пауз. Качалов отдыхает. С этими мыслями Скотников изобразил понимающую улыбку.

— Ну, и что? Все хорошо, баба твоя тебя устаивает…

— Да тут вот что произошло. Звонит мне первая супружница. Она в свой Ростов вернулась. Уже давно. Наде тогда десять лет было. Такой возраст… Отец нужен, не только мать. А я ее раз в год и видел, в отпуске. Сам туда приезжал, комнату снимал, чтобы с дочкой видеться. Встречи — по часам. Веришь ли, супружница моя бывшая только что не с хронометром время вымеряла. Какие тут отношения с дочкой могут быть? Сам понимаешь. Хоть я и с подарками, и с деньгами. А все равно волчонком смотрела. Видно, мамаша накачивала. Я почти смирился. Почти привык, что дочери у меня нет. Женился. Привык к мальчонке Галкиному.

— Ну да. Ты уже рассказывал.

— Ага. И тут как гром среди ясного неба — приезжает моя первая с Надюшкой. Она, видите ли, решила, что Надюше нужно поступать в художественное училище. И именно в Москве. У нее художественные способности. А в Ростове таких училищ, конечно, нет. Их больше нигде нет. Только здесь, блин! И что ты думаешь? Надюха поступила! То ли бывшая моя чемодан денег на это дело угробила, то ли и впрямь у девки такие способности — но поступила!

— Ну и чего плохого?

— Да все хорошо! Просто отлично! Бывшая моя Надюху к нам в «двушку» привезла и отчалила в Ростов.

— Как это? Что же ты ей разрешил-то?

— Пробовал было возразить, так она на меня так поперла… Ты, мол, дочь никогда не любил. Она, мол, при живом отце сиротой выросла и так далее. Так голосила — весь дом слышал. Бабы это умеют, а уж моя бывшая по этой части чемпион мира. Все эти причитания в присутствии Надюхи. Как я ее могу после этого в общежитие отправить? Тем более там и разврат всякий, и наркотики могут быть… Она же дочь мне! Конечно, девочке лучше жить в семье.

— А что Галя?

— Галя в глубоком обмороке. Живем теперь вчетвером. Главное, они друг друга с первого дня возненавидели. Пока все молчком, а напряг растет. Галка уже спать со мной отказывается. Устала, мол. Раньше не уставала. Она раньше вообще по этой части… золотые руки. А теперь как ледышка, все вроде как через силу. А я ж привык. Люблю ее, никто мне больше не нужен. Главное, если бы я хоть деньжищи большие в дом приносил, бабы деньги любят… В НИИ моем вообще не деньги, а слезы. На ремонте машин прирабатываю, конечно, и неплохо. На троих нам хватало. А когда в доме шестнадцатилетняя девица, это яма бездонная. То платье, то туфли, то дискотека, то хрен на блюде.

— Так ты ограничь ее. Укороти.

— Не могу. У меня перед ней комплекс вины. Она так себя со мной и ведет: я виноват, что бросил ее. Как будто это я к офицеру сбежал. И перед Галкой виноват, что обузу такую ей на шею посадил. Ей и готовки прибавилось, и уборки. Дурдом, одним словом.

Толя задумался. Закурил, обмозговывая ситуацию, и изрек:

— Нужно твою Надежду отселить. А то жену потеряешь.

— Типун тебе… если я ее потеряю, то и жить незачем. У меня к ней такое чувство… Эх, что там говорить. Этого не объяснишь. И дочь выгнать не могу. Куда ее? В общагу?

— Зачем в общагу? Нужно ей квартиру купить. Рядом с вами. И отдельно будет жить, и под присмотром. Как говорится, и в гостях, и замужем.

— Издеваешься?

— Почему? Я серьезно. Однокомнатная в панельном доме на вашей окраине стоит всего ничего… каких-нибудь тысяч двадцать.

— Осталось только в тумбочку залезть, где эти баксы лежат, — криво улыбнулся Нережко.

— Слушай, ты мужик или нет? Если мужик, должен свои проблемы решать, а не ныть, — жестко проговорил Скотников.

— При чем тут «ныть»? Ты спросил, я с тобой поделился. Я об этом никому не рассказывал, если хочешь знать. Тебе душу открыл, а ты…

— Ну, извини, старик! Это я погорячился. Переживаю за тебя. Хочу тебе помочь.

— Это как же? — Нережко поднял на Толю осоловевшие глаза.

— Вот ты сидишь в своем НИИ электриком. Штаны там просиживаешь семь часов кряду. А слабо свою жизнь изменить? Круто! На сто восемьдесят! Вкалывать придется много, но зато и башли настоящие пойдут. Хозяином жизни себя почувствуешь, а не заложником ситуации! — вдохновился Скотников.

— Почему слабо? Мне не слабо. А что значит — настоящие башли? Это «скоко будет в граммах»?

— Ну, для начала триста в неделю. Это как тебе?