Фридрих Незнанский: Вынужденное признание

Меркулов взъерошил ладонью волосы.

— Угу, — прогудел он. — Про одного парня, который решил в корне изменить свою жизнь. Совершил сделку с сатаной, а когда пришло время платить, у парня вдруг проснулась совесть.

— Знакомый сюжет.

— И главное, очень жизненный, — усмехнулся Меркулов. — Когда доходит дело до расплаты, у этих парней всегда просыпается совесть. В общем, Саша, дело обстоит так…

Но тут дверь кабинета отворилась, и Клавдия Сергеевна внесла поднос, на котором красовалась чашка с кофе для Турецкого и стеклянный стакан с темнокрасным чаем — для Меркулова. В блюдечке лежали две чайные ложки и несколько кубиков сахара. Клавдия Сергеевна аккуратно поставила поднос на стол.

— Спасибо, Клавочка, — улыбнулся Меркулов. Перевел взгляд на Турецкого и добавил: — А ты брось ухмыляться.

— Ого! — весело воскликнул Турецкий. — Какое внимание!

— Это входит в мои служебные обязанности, — весело парировала Клавдия Сергеевна. Затем одарила Турецкого торжествующей улыбкой и покинула кабинет, гордо подняв голову.

— Ну что, отбрила она тебя? — заметил Меркулов, как только дверь за секретаршей закрылась. — Будешь знать, как воображать. Но — к делу. Сегодня утром мне звонил один важный человек.

— Насколько важный?

— Очень важный. Так вот, кое-кто там, наверху, — Меркулов поднял палец к потолку, — заинтересован в том, чтобы убийца Кожухова был найден быстро и без излишней огласки.

Меркулов взял со стола чашку с чаем, поднес ее ко рту и сделал большой глоток. Турецкий следил за его движениями задумчивым, слегка рассеянным взглядом.

— Ну насчет быстро — это я и сам бы хотел, — сказал Турецкий. — А что значит — без огласки?

Меркулов поставил чашку на стол и пристально посмотрел на Александра Борисовича:

— Это значит, что до поры до времени нам лучше не беседовать об этом с журналистами. Никакой шумихи. Кроме той, что уже поднялась.

— Думаешь, это поможет? — с сомнением спросил Турецкий. — Кожухов был главным редактором крупнейшей газеты. А у журналистов дух корпоративности почище нашего. Для них узнать детали этого дела — вопрос чести.

— Со временем узнают, — сказал Меркулов. — Но не сейчас.

— Откуда такая конспирация?

— А откуда такое любопытство?

Турецкий пожал плечами:

— Моя профессия — задавать вопросы.

— Это верно, — кивнул Меркулов. — А их профессия — уклоняться от расспросов. Налицо конфликт интересов, правда? — Он улыбнулся. — Ладно, Александр Борисыч, давай к делу. Съезди на Новокузнецкую и ознакомься с протоколами осмотра места происшествия и с заключением судмедэксперта. Больших горизонтов, судя по всему, эта поездка перед тобой не откроет, но все-таки… С сегодняшнего дня ты официально возглавляешь оперативно-следственную бригаду. И не надо мученических гримас. На это дело тебя посылаю не я, на это дело тебя посылает родина.

— Главное, чтобы она не послала меня слишком далеко, а то можно и не вернуться, — меланхолически заметил Турецкий.

— Здравствуйте! — Невысокий крепкий мужчина протянул Турецкому руку. — Следователь Звягинцев.

— Александр Борисович Турецкий, следователь Генпрокуратуры, — отрекомендовался Турецкий, пожимая Звягинцеву руку.

У Звягинцева было усталое, желтоватое лицо. Он достал сигарету и закурил.

— Я читал материалы дела, — начал Турецкий. — Но мне хотелось бы услышать ваше личное мнение.

— Никто ничего не видел. Никто ничего не знает, — ответил следователь.

Турецкий пристально на него посмотрел. Следователь смутился.

— Ладно, — сказал он. — Если хотите узнать мое мнение, тут происходит что-то странное.

— Из чего вы это заключили?

— Из фактов, Александр Борисович. — Звягинцев глубоко затянулся. Он держал сигарету не на отлет, а в пригоршне, как старые, опытные солдаты, которые прячут мерцание огонька от неприятеля.

— Так почему вам кажется, что это дело странное? — повторил Турецкий.

Звягинцев прищурился и усмехнулся:

— Ну, судите сами. Все билеты на спектакль были проданы, так? Смотритель увидел, что дверь ложи приоткрыта, постучался и вошел. Кожухов был мертв.

Но два места в ложе, рядом с ним, пустовали. Спрашивается — почему?

— И почему же?

— Да потому, что там сидели убийцы!

— Ну, — Турецкий пожал плечами, — может, людям не понравился спектакль и они ушли пораньше.

— Эта версия тоже приходила мне в голову, — не обращая внимания на иронию в голосе Турецкого, продолжил Звягинцев. — Но есть у меня и еще одно предположение.