Фридрих Незнанский - Падение звезды

Молчание длилось около минуты.

— Вы наделали много бед, — задумчиво сказал Александр Борисович.

Филиппова покачала головой:

— Нет. Я просто заплатила по счетам. Они сами говорили мне, что за все в этой жизни приходится платить. Вот они и заплатили. Сполна.

— Все?

Виктория прищурила синие глаза. Кивнула:

— Да, все.

— А Вермель?

Некоторое время она пристально смотрела на Турецкого, затем отвела взгляд и медлительным жестом затушила сигарету в пепельнице.

— Вы отправили Вермелю послание, — сказал Александр Борисович. — И он принял его всерьез. У этого человека нюх на опасность.

Виктория улыбнулась одними уголками губ и тихо сказала:

— Ничего. И на старуху бывает проруха.

— Оставьте его в покое. Со дня на день я получу ордер на ваш арест. Вам мало убийств?

Но и на эти слова Филиппова ответила усмешкой:

— Вам ничего не удастся доказать, Саша. Все свидетели отказались от своих показаний. У вас нет ни каких улик. Ни оружия, ни отпечатков. Ничего.

— Не трогайте Вермеля, — сухо повторил Турецкий. — Хватит крови.

Лицо Филипповой оцепенело, превратившись в холодную, презрительную маску.

— Он умрет, — небрежно сказал она. — Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Так должно быть. «Воздать должное за деяния их!» — так говорится в Библии. А теперь мне пора. Провожать меня не надо.

Она встала и взяла сумочку. Турецкий тоже поднялся.

— Значит, вы не собираетесь останавливаться? — прямо спросил он.

— Поживем — увидим, — буднично ответила Виктория Сергеевна. — До свиданья, Александр Борисович. Жаль, что вы не захотели меня поцеловать. Боюсь, другого шанса ни у вас, ни у меня уже не будет.

Повесив сумочку на плечо, она повернулась и направилась к выходу.

Зал, где проходило торжество, был прекрасен. Белые, величественные колонны, старинная мебель, начищенный до блеска мраморный пол, гобелены на стенах, расторопные официанты с серебряными подносами — все должно было наводить на мысли о девятнадцатом веке и имперской роскоши. Официальная часть собрания предпринимателей была закончена, и теперь гости плавно перетекали в банкетный зал. Собственно, никакого банкета не предполагалось. Ожидался легкий фуршет. Красная икра в хрустальных вазочках, черная — в серебряных, холодная осетрина, бутерброды, маслины и еще всякая всячина, дающая насыщение измученному прениями желудку рядового российского миллионера.

Мужчины в строгих костюмах и женщины в деловых прохаживались от стола к столу с бокалами в руках, беседуя на разные злободневные темы. Помимо предпринимателей а зале было замечено несколько эстрадных звезд (невесть как сюда попавших), а также пара светских львиц и пять или шесть политиков, из тех, что с завидным постоянством мелькают на экранах телевизоров. Одним словом, народу было много.

Эдмонт Васильевич Вермель стоял в углу зала в компании миллиардера Савицкого и своего старого приятеля журналиста Невзглядова, который по совместительству занимался разведением лошадей. Речь шла о политике и лошадях. Вернее — предприниматели говорили о политике, а-журналист, известный упрямым и скандальным характером, любой их довод или контрдовод сводил к умению держаться'в седле и преимуществам орловской породы рысаков над каракалпакской. Беседа текла легко и непринужденно. Даже когда речь коснулась суда над олигархом Боровским, бизнесмены не стерли улыбок с лиц.

— Бороться с произволом властей, конечно, нужно, но… — Вермель слегка нахмурил брови, обозначая тем самым важность темы. — Но в наше время это весьма и весьма чревато.

— Отчего же? — сказал журналист. — Власть не собирается воевать с промышленниками. Избавиться от Боровского было необходимо в силу ряда вполне объективных причин. Прежде всего из-за его неуемного стремления всеми правдами и неправдами пробраться в большую политику. Вернее, вернуться в нее, — поправился журналист. — Раз подержав в руках вожжи власти, уже не хочется выпускать их из рук никогда.

Мимо продефилировала известная эстрадная певица в сопровождении друга-бизнесмена. Мужчины проводили ее взглядами.

— Да, — задумчиво проговорил Савицкий, глядя на ее «тыл», — не оскудела земля русская талантами.

— Мне бы этот талант да на одну бы ночку! — усмехнулся Вермель.

— А что так мало? — насмешливо вскинул брови журналист.

— Возраст не тот. Я слышал, она в постели просто львица. Полтора года назад довела ресторатора Ракитского до смерти.