Ольга Баскова - Фиалки под снегом

– А в их альбомах, так же, как и в вашем, есть любопытные фотографии: вы втроем, обнявшись, стоите на набережной.

Вячеслав усмехнулся:

– Милая девушка, если мы сфотографировались на набережной, это означает, что снимок сделан в санатории в давнее время. Если вы хоть когда-нибудь отдыхали в санатории или Доме отдыха, то знаете: иногда приходится за компанию сфоткаться с людьми, с которыми ты не общался и никогда не будешь. Неудивительно, что я не помню их фамилий. И если с ними что-то случилось, меня это не касается.

Зорина пожала плечами и поднялась:

– Что ж, я предупредила вас об опасности, нависшей не только над вами, но и над вашими близкими, и теперь умываю руки. А посему прощайте. Вот на всякий случай вам моя визитка, – она бросила на стол карточку. – Здесь все мои телефоны. Думаю, вы найдете возможность связаться со мной, если, конечно, захотите.

Арестованный не обратил на визитку никакого внимания:

– До свидания, моя дорогая.

– До свидания. Пойдем, Ксюша.

Смирнова сорвалась с места:

– Подожди, может, клиент желает что-нибудь сказать своему адвокату?

Вячеслав отвернулся:

– А с вами беседовать не имею никакого желания.

– Печально, – адвокат потянула подругу за локоть. – Вот так всегда и бывает. Хочешь сделать добро, а тебе указывают на дверь. Пойдем отсюда. И поскорее.

Когда подруги вышли из изолятора, Ксения с удивлением спросила:

– Извини, конечно, Катюша, но я не могу не поинтересоваться, кто эти люди, о которых ты спрашивала Чебарова?

– Они проходят по одному делу, – пояснила Зорина, полностью не открывая карт, – и в их альбомах были найдены фотографии, где они сняты с Чебаровым. Возможно, он сказал правду и это просто санаторские снимки. А возможно, Вячеслав не хочет откровенничать на эту тему.

– Я бы остановилась на втором, – подруга посмотрела в глаза журналистке. – Не больно-то наш с тобой клиент похож на человека, готового открыть душу. – А ты, я вижу, расстроилась?

– Это удар по моей профессиональной гордости, – призналась Катя. – Мне приходилось брать интервью у разных людей, и все они в конце концов раскрывались. В данном случае мне не удалось достучаться.

– Да ладно. Не парься, – успокаивала ее Смирнова. – У тебя, между прочим, с ним свидание не последнее.

– И все равно грустно, – Катя вздохнула. – Ну ладно. Не буду тебя задерживать.

Подруги поцеловались.

– До звонка, – сказала на прощанье Ксения.

Зорина вернулась на работу в подавленном состоянии. Очередная статья не получалась. Женщина немного посидела, глядя на монитор, а потом вышла в коридор. Лев Иванович стоял неподалеку от ее кабинета и разговаривал с заместителем Пенкина, Натальей Васильевной, высокой изящной брюнеткой. Увидев Катю, он заулыбался.

– Зайдете ко мне, Лев Иванович? – спросила его журналистка.

– Обязательно. – Чебриков так закивал головой, что Зориной показалось: сейчас она отвалится.

Наталья Васильевна приветливо посмотрела на Катю:

– Опять журналистские расследования?

– Да, – призналась Зорина.

– Скажите, Наталья Васильевна, что у нее это очень хорошо получается, – Лев Иванович попрощался с заместителем главного и направился к журналистке: – Что-нибудь случилось?

Катя открыла дверь кабинета и указала на стул:

– Садитесь, Лев Иванович. Сейчас буду плакаться в жилетку.

Чебриков развел руками:

– Вообще на тебя не похоже. Ну, тогда колись, что произошло?

– Мне очень нужны были показания одного человека, – призналась Зорина. – Я отправилась в СИЗО, а он не захотел со мной разговаривать, – она жалобно посмотрела на коллегу: – А с вами такое бывало, Лев Иванович?

Мужчина ободряюще похлопал ее по плечу:

– Да сколько угодно, моя милая. Ты думаешь, если я уже стар, то очень опытен? Знаешь, в нашей работе опыт порой не очень-то и помогает. Это и понятно: все люди разные. К каждому нужен свой ключик, а вот найти этот ключик порой непросто. И не кори себя, думаю, этого человека никто бы не разговорил. Он дал себе такую установку – и тут хоть из пушки стреляй.

Катя почувствовала облегчение:

– Огромное вам спасибо, вы умеете успокаивать, – она бросила взгляд на часы. – Как быстро время летит! Скоро уже и рабочий день кончится.

– А завтра суббота, что означает: отдыхать, – подмигнул ей Чебриков, – и любимого мужа кормить. У него есть любимое блюдо? Моя покойная жена отлично блины пекла, – он тяжело вздохнул. – Человека по-настоящему начинаешь ценить, когда он уходит. Вот моей уже три года нет, а я по ней тоскую. Кажется, была б возможность – все бы отдал, чтобы хоть прижать к груди. И прощения бы просил. Знаю, что вроде и не виноват перед ней, жили душа в душу, а вот встал бы на колени и просил, – уголки его губ дрогнули. – И ты, Катюша, цени любой миг жизни. И завтра обязательно своему Костику любимое блюдо сделай.