Наталья Александрова - Ад да Винчи

Короткий разбег — и сверкающий россыпью огней ночной Каир остался далеко внизу.

— Куда мы летим? — спросил Старыгин одного из мрачных охранников, но это было так же бесполезно, как задавать вопросы каменному сфинксу или великой пирамиде.

Старыгин выглянул в окно и увидел, как внизу проплыла темная полоса пустыни, затем снова загорелись огни большого города, судя по всему, Александрии, потому что после тускло заблестела поверхность моря. Вскоре самолет поднялся над облаками, и можно было только догадываться, что его курс лежит обратно в Европу.

Старыгин попытался ослабить веревку на руках, но охранник тут же заметил его попытку и больно ткнул кулаком в бок.

— Дали бы хоть кофе, — проворчал Дмитрий Алексеевич. —Для ужина, конечно, поздновато…

Как и прежде, никакого ответа на его слова не последовало.

Небо в иллюминаторе начало светлеть.

Часы были на запястье, запястье было за спиной, туго перетянутое веревкой, и оставалось только гадать, сколько времени длится полет, но Старыгину казалось, что они летят уже не меньше трех часов. Наконец самолет начал медленно снижаться.

— Безобразный сервис, — не прекращал Старыгин попыток разговорить охранников. Нет чтобы вышла симпатичная стюардесса и объявила, что мы через двадцать минут прибываем в аэропорт города Милана, температура в Милане двадцать пять градусов…

Самолет коснулся колесами земли, слегка подпрыгнул и покатился по дорожке. Наконец он остановился, мотор стих. Пассажиров все так же без единого слова вывели наружу и усадили в черный автомобиль, точно такой же, как тот, в котором они ехали по Каиру.

— Такое впечатление, что мы сделали круг и прилетели обратно, — без надежды на ответ проговорил Старыгин.

Впрочем, здесь воздух был суше и прохладнее, чем в Каире. Несомненно, они вернулись в Европу. В машину принесли таинственный черный ящик. Повелитель занял свое прежнее место, и машина выехала с аэродрома.

Некоторое время дорога извивалась среди ночных виноградников, обнесенных невысокими каменными оградами, потом потянулись бесконечные складские и хозяйственные постройки, говорящие о приближении большого города. Наконец показались высотные дома новостроек, и Старыгин, напряженно вглядывавшийся в строения за окном, узнал знаменитый римский район ЭУР.

«Как я и подозревал, мы вернулись в Рим, подумал он. — Все закончится, как и началось, в Вечном городе.., впрочем, закончится ли?»

Новостройки сменились старыми районами, вместо широких проспектов пошли узкие извилистые улочки, затем машина выехала на виа Деи Коронари, а оттуда — на древнюю набережную Тибра. Свернув в сеть переулков недалеко от моста Сан-Анджело, она еще немного попетляла и остановилась перед воротами в высокой каменной стене, на которой Старыгин разглядел чудом сохранившийся полустертый герб — змея, обвивающая раскидистое дерево.

Водитель вышел из машины, открыл ворота, и автомобиль медленно въехал во двор.

Здесь царили глубокая тишина и запустение, свойственные многим старым домам, знавшим долгую и славную историю, которая давно уже подошла к концу. Впрочем, здание, около которого они находились, было даже не домом, а дворцом, старинным римским палаццо, сильно пострадавшим от беспощадного течения времени. Стены палаццо грозили обвалиться, во многих окнах не хватало стекол, но здание еще сохраняло очарование старины.

Посреди двора виднелся фонтан, то есть то, что когда-то было фонтаном, — квадратный каменный бассейн с полуобвалившимися краями, статуя какого-то мифического животного в центре — то ли черепаха, то ли ящерица, разглядеть точнее Старыгин не сумел, потому что статуя тоже была тронута разрушением. В бассейне было немного воды, но скорее всего она осталась после недавнего дождя. Воздух был влажен, в нем витал аромат незнакомых цветов, аромат печали и запустения.

На стене дома, над полукруглой, покрытой сетью трещин аркой, перекрывавшей вход, сохранился такой же, как снаружи, каменный щит с гербом — змея, обвивающая раскидистое дерево.

Тот же водитель открыл дверь, и все прибывшие один за другим вошли внутрь палаццо.

В руках одного из монахов затеплилась свеча, едва озарившая помещение, в котором они. оказались. При ее слабом свете можно было разглядеть только мраморные плиты пола да выделяющиеся в темноте очертания статуй.

Иногда тусклый отсвет свечи случайно вырывал из темноты остатки старинной росписи на стене. Человек со свечой двинулся вперед, за ним следовал Повелитель, водитель вел Машу.