Лаура Ван Вормер - Публичное разоблачение

– Вдовец. Вроде бы уже три года.

– Ах так. Понимаю. Как его зовут?

«Это не твое дело», – подумала я, а вслух сказала:

– Малькольм Клири, или просто Мак.

– И он тебе нравится?

– А как же!

– Я лишь недавно узнала эту потрясающую новость, – поделилась она.

– Он не единственный, кто ухаживал за ней, – заметила я, вспомнив, как глаза мистера О'Харна неотступно следили за матерью.

Мистер О'Харн ныне самый богатый в городе. Обустроил себе в горах большое поместье. Сейчас трудно поверить, что двадцать четыре года назад он пытался найти себе работу в строительном бизнесе и что именно мой отец дал ему первую работу. Было странно наблюдать, как О'Харн становился все богаче, а мы все беднее. (Вернее сказать – без денег. Мать всегда настаивала на таком разграничении. «Бедность означает, что у тебя нет денег и нет перспективы их заработать. А быть без денег – это просто временное состояние, пока хорошо не потрудишься и не заработаешь их». Я все больше убеждаюсь, что мать абсолютно права.)

– Полагаю, – сделала свои выводы миссис О'Харн, – сейчас для Бел самое время подумать о будущем.

Я нахмурилась, а Скотти тянул поводок, словно говоря: «Пошли! Она мне совсем не нравится».

– В наши годы трудно быть одинокой, – продолжала миссис О'Харн. – Вам, молодым, этого не понять, но такова реальность. Позволь заметить, возможность хорошо выйти замуж всегда есть. – Она улыбнулась. – С кем-нибудь встречаешься? И сколько тебе лет, Салли?

– Кое с кем встречаюсь, – ответила я, отходя в срочном порядке от машины и делая вид, что Скотти надоела моя болтовня. – В нашей семье все в полном порядке, миссис О'Харн. Я передам маме, что вы о ней справлялись.

– Передай. Пока!

Когда машина отъехала, я подумала, знает ли она, что люди говорят, будто мистер О'Харн содержит бывшую официантку в квартире над антикварной лавкой, которую он купил для своей дочери.

– Ну, что ты скажешь, мальчик? – спросила я пса. – Не пора ли нам домой? – Скотти завертелся вокруг меня. – Полегче, я совершенно без сил.

Нет ничего прекраснее, чем Центральный Коннектикут в пору, когда на землю спускаются сумерки. Небо над вершинами гор отливает розовым, красным и оранжевым, а на горизонте оно ярко-синего цвета, который быстро заволакивает черный бархат. Проступают крупные звезды, а вскоре луна будет лить на землю загадочный серебристый свет.

Я спустила Скотти с поводка и полной грудью вдыхала ароматы лета. Дурманящий запах Центрального Коннектикута соединял в себе благоухание деревьев, трав, полевых цветов и самой земли. Живя в Лос-Анджелесе, я постоянно ощущала в воздухе запах гари и подозревала, что даже сильная гроза его не уничтожала.

Можно подумать, я фермерская девушка. В какой-то степени, разумеется. Ведь со стороны Харрингтонов у нас в роду два столетия были образцовые фермеры; по материнской же линии фермеры вели хозяйство целых три столетия, но лишь один из них шестьдесят лет назад, отец матери, первым из всего рода поступил в колледж.

Назад я решила идти в обход, и мы со Скотти пересекли поле, где велась открытая добыча камня. Воздух здесь тяжелый. Полевой шпат, гравий, гранит – богатые месторождения, спрятанные всего на четыре фута под землей. Их добыча позволила Бреклтонам возвести каменную стену вокруг всей фермы. На богатой плодородной земле они выращивали сотни тысяч бушелей пшеницы, бобов, тыквы, томатов и огурцов.

Мы со Скотти обогнули шахты и пошли по тропинке, ведущей через сосняк, ступая по мягким иглам, обходя выступающие корни и ветви. На полпути к дому я подвернула лодыжку и шла, хромая, за Скотти, который постоянно оглядывался, чтобы удостовериться, что тащусь за ним.

Я улыбнулась. В доме горит свет, значит, Даг там, и я этому рада. Мне хотелось обсудить с ним события дня. А если повезет, то, возможно, я сумею уговорить его приготовить фирменный омлет с ветчиной, грибами, шпинатом и сыром.

Скотти побежал вперед на разведку. «Вольво» Дага припаркован перед домом. Скотти побежал на задний двор, тявкнул пару раз и затих. Я пошла вслед за ним, стараясь нормализовать дыхание.

И я увидела Дага, сидящего на верхней ступени лестницы, а рядом с ним сумасшедшего Пита Сабатино, подозреваемого в убийстве.

– Я нашел его за двором, – сказал Даг.

Ссутулившись, Пит держал дрожащими руками кружку с куриной лапшой, которую пытался есть, не отрывая от меня взгляда.

– Привет, Пит.

Я не могла отчетливо видеть лица Дага, но знала, какое у него выражение: «Почему этот придурок сюда шляется?»