Евгения Михайлова - Апостолы судьбы

— А че выпьем-то? — обеспокоенно спросила тетя Маша.

— Я принесла. «Чинзано», сливочный ликер, красное вино. На выбор. Есть у меня корзиночки — с малиновым желе. Любишь?

— Люблю, — с готовностью сказала тетя Маша. — Когда поем.

— Ясно. Бери пакет. Там еще балык гусиный есть, телячья колбаса с трюфелями. В общем, сама посмотри.

Тетя Маша любовно расставила на кухонном столе выпивку и закуску.

— Плохо мне сегодня, — скорбно сказала Дина и налила в чашки красное вино. — Без причины, понимаешь? Просто сил нет дальше жить.

— Без причины не бывает, — со знанием дела сказала тетя Маша, хлопнув одним глотком содержимое чашки. — Давай теперь из этой бутылки нальем, а то как-то не забирает. Причина есть. Может, отравилась, может, запор. Мне как- то сестра с Украины сало привезла. Мы сели, как сейчас с тобой. Горилка у ней еще была. А меня как схватит, не продохнуть… Вот как бывает.

— Ну, и что это было?

— А хрен его знает. Потом прошло.

— Как ты думаешь, тетя Маша, наша жизнь кем-то сверху расписана? Ну, когда нам родиться, замуж выйти, умереть?

— Ты про что?

— Скажу иначе. Ты веришь в то, что какой-то незнакомый человек может точно сказать, что с тобой было вчера и что будет завтра? Что случилось, скажем, тридцать лет тому назад? От чего умерла твоя бабушка, чем болела мама? Просто посторонний человек, который первый раз тебя видит?

— А-а… Ты про это. Зинке, снохе моей, одна цыганка сказала, что ей соседка на коврик землю могильную посыпает.

— Зачем?

— А хрен ее знает, зачем.

— Но сноха жива после этого?

— Жива. А что ей сделается?

Когда Алена нашла Дину, дозвонившись ей на мобильник, у той, может, и стало немного легче на душе, но разум явно помутился от большой народной мудрости тети Маши. Алена все поняла с полуслова и через двадцать минут уже звонила в дверь тети-Машиной квартиры. Дина послушно поднялась и пошла к выходу, а соседка неодобрительно покачала головой: «Командирша выискалась».

— Что с тобой произошло? — с изумлением спросила Алена, когда они вернулись в квартиру Дины. — Это из-за визита к гадалке? Что она с тобой сделала?

— Я скажу, Аленушка. Она вывернула меня наизнанку, а потом сделала фарш из того, что у меня внутри.

— Фу! Никогда не слышала большей гадости. Я позвоню профессору Таркову и Сергею. Если она тебе навредила, я на нее в суд подам.

— Ничего она не навредила. Она мне помогла. Помогла понять, что мы просто песчинки на ветру. Она, может, и преступница, но, понимаешь, она и есть черный бриллиант. Потому я и плачу. Скоро в этом доме будет наводнение.

Вовка-Кабанчик брел по Арбату, старательно глядя себе под ноги, обутые в грубые ботинки размера на три больше, чем нужно. Ничего, даже удобно, нигде не жмет, особенно после того, как он обмотал их скотчем. Когда он был мальчиком, таким же, как все, и у него, как у всех, был дом, родители, школа, его учила приезжающая из деревни бабушка: «Ты, детка, завсегда под ножки смотри. И люди будут уважать за скромность, и сам найдешь то, что другие потеряют». И он действительно находил: то какие-то деньги, то забавные безделушки, то ручку, то фломастер. А однажды нашел золотое кольцо с камнем. Принес матери. Та сначала растерялась, испугалась, говорила, надо в милицию сдать, но за ночь передумала. Отнесла в ломбард, купила Вовке на рынке два килограмма клубники и много вкусной еды. И еще деньги остались. Вовка вспомнил мамино счастливое молодое лицо и улыбнулся. Глазам тут же стало горячо, он помотал головой, чтобы прогнать воспоминание.

Была бы сейчас жива бабушка, он бы спросил у нее, почему под его ногами больше не бывает никаких подарков? Или тем, кто все потерял, совсем ничего не положено? Разве только сигарета, недопитая бутылка пива, леденец на палочке в прозрачной бумажке… Одним словом, чупа-чупс. Вовка добрел до Никитских ворот, задумался как рыцарь на перепутье. Взгляд вдруг наткнулся на две стройные ножки в сапогах на высокой шпильке. Он, не поднимая глаз, начал деликатно обходить симпатичное препятствие, но тут услышал: «Можно вас попросить? Да, я вас зову. На одну минуточку». Вовка недоверчиво взглянул на юное круглое личико с чистыми карими глазами и ямочками на щеках. Девушка улыбнулась ему.

— Понимаете, у меня что-то случилось с замком. Дверца не закрывается. Не хочу машину оставлять. Вы не могли бы купить мне в той палатке баночку кока-колы? — и она протянула Вовке пятьдесят рублей.

— Я? — удивился он и на всякий случай оглянулся.