Евгений Сухов - Тайга мятежников любит

– Дуй наверх! – а сам метнулся к кособокой скамейке, притулившейся у крыльца, и одновременно с визгом тормозов выдрал из нее доску с гвоздями. Откопал топор войны, называется… Обжигая пальцы, он швырнул ее в лобовое стекло. С удовольствием бы отделал кое-кому фасад… В салоне закричали. Инерция закрутила, он потерял контроль над правой ногой, которая заплелась вокруг левой, и все это кончилось сотрясением черепа о бетон. Состояние – как после нокдауна. Уговаривая себя не заснуть, он кое-как поднялся, ввалился в подъезд – запрыгал по ступеням. На третьем этаже догнал скулящую Катю, обгонять не стал, прислонился к стене. Выждал немного, побежал на пятый этаж, где совсем недавно строил соседей. Дождался, пока она откроет дверь, вкрутился в темень прихожей, заперся, начал готовиться к долговременной осаде. Стучите, вам откроют…

Чуть позднее он сообразил, что осада в лучшем случае отменяется, в худшем откладывается. Тишина за дверью несколько озадачила. Он высунулся из окна – машины под домом не было. Выбрался на балкон, провел визуальную разведку. Набравшись храбрости, отпер дверь, прислушался. Похоже, экзекуция переносилась на более удобное время. Цепляясь боками за предметы интерьера, он забрел в комнату (как бы не единственную), свалился в кресло и отдался боли. Голова саднила безжалостно. В нехитрой системе зеркал, которую соорудила дрожащая Катя, краснела рваная рана на затылке.

– Вас учили медицине в вашем канадском Урюпинске? – стонал он, когда она пыталась промыть ему поврежденное место.

– Даже и не думаю вас лечить, – ворчливо отзывалась Катя. – От всех болезней, как положено, спасет зеленка… Потерпите, Максим, ваше ранение отлично совмещается с жизнью…

Он орал от острой боли, призывал оставить его в покое, поминал законы Древнего Рима, согласно одному из которых врачу отрезали руки, если пациент умирал во время операции. Потом сидел, обессиленный, чувствовал, как отступает боль. На него смотрели пристальные, лучащиеся глаза.

– Получилось, – она придирчиво осмотрела приклеенный пластырь. – Могли бы и поблагодарить, больной.

– Я старый солдат и не знаю слов благодарности, – огрызнулся Максим. – В этом доме есть телефон?.. Хотя я знаю – есть.

– Зачем? – она насторожилась.

– Хочу позвонить в полицию.

– Не надо в полицию, – она испугалась. Максиму стало интересно – почему?

– Вы хотите жить в постоянном страхе?

– Это не затянется, – она многозначительно коснулась его руки. – Надеюсь…

– Дело хозяйское, – он пожал плечами и принялся выбираться из кресла. Доковылял до прихожей, когда плеча коснулась тонкая ладошка.

– Вы куда-то собрались, Максим?

– Домой хочу, – сказал он почти честно. – Запритесь на все замки и никому не открывайте, даже если явится почтальон с известием, что бабушка из Канады оставила вам наследство… Хотя какая, к черту, бабушка, вы сами из Канады…

– А сердце старого солдата ничего вам не подсказывает?

Типичная провокация. Она была совсем рядом, он чувствовал запах приятного парфюма и еще не выветрившегося страха. Ее глаза приветствовали проснувшихся в мозгу демонов.

– Неужели вам не хочется остаться, Максим? Вы готовы бросить женщину перед лицом смертельной опасности? Ведь эту дверь так легко взломать…

Он еще не обзавелся комплексом наивного чукотского мальчика. Чувствовал – враги не придут. Но эти глаза… Она прижалась к нему грудью. Взыграли инстинкты. «Совсем как в анекдоте, – мрачно подумал Максим. – Видите ли, сэр, все остальные купаются, а я тону…»

Он проснулся с первыми «петухами» (ранний алкоголик на балконе что-то кукарекнул), провел по бархатистой коже посапывающей девушки. Всмотрелся – девушка была не та, что хотелось бы.

– Вставайте, госпожа Варден, – пихнул он партнершу. Ох уж эти внеплановые одноразовые встречи… Снова убедился – мужчины брюки надевают, а женщины вползают в них, шипя. Подтвердились мрачные прогнозы – стоило отогнуть шторку. Между аркой и контейнерами прохлаждался громоздкий малайзийский джип, в котором зевала свиная харя. «Ну и вызову полицию, – расстроился Максим. – У этого поросенка имеются все права на то, чтобы сидеть в собственном джипе между аркой и помойкой…» Он отправился на кухню, распахнул окно, под которым росли тополя, усыпанные готовым к опаданию пухом, а под деревьями расположился неухоженный скверик – на первый взгляд пустынный. До пожарной лестницы предстояло преодолеть карниз, но это задание облегчала водосточная труба, проложенная между окном и лестницей.