Евгений Сухов - Тайга мятежников любит

– Надеюсь, там есть дороги? – спросила она.

– Дороги-то есть…

Сомнительная трасса от Тулуна до Братского, минующая Малакут, девчонке не поможет. По медвежьим тропам далеко не уйдешь. Да там хоть сто дорог проложи, куда она лезет?

Она прочла его мысли:

– Вы не думайте, что я только в городе ориентируюсь. Я и в лесах была – Саскачеван, Манитоба…

В герлскаутах, проще говоря. Стайка будущих невест пыхтит, раздувая костер. Самый страшный зверь – скунс. Размеченный маршрут, провизия, нарезанная еще на фабрике, здоровый детский смех и мудрый наставник с грузом индейских басен.

У Кати не было плана. Голова уже работала. Непременно зайти к волостному чинарику – тот будет пить городскую водку, приговаривая, что у соседки самогон лучше, а городские недоумки – раскапывать, чихая от пыли, обгрызенные мышами земельные чертежи, межевые записи и прочие «архивы». Если, конечно, вся эта макулатура не сгорела еще во времена усмирения Унгерна. А потом – ногами, с металлоискателем. Кстати, насчет металлоискателя…

Заокеанская авантюристка опять прочла его мысли:

– Если вы сомневаетесь насчет… – она задумалась, подбирая верное слово, – приспособлений для поиска клада… то можете не волноваться, Максим. Я заходила в магазин на Портовой улице – там есть все, что нам нужно. А у меня осталось несколько тысяч долларов… Канадских, правда.

Максим терзался противоречиями.

– Ну хорошо, Катя, вы Соколиный Глаз, последняя из могикан и незаконнорожденная правнучка Генри Моргана. Но я-то человек городской, не таежный охотник. Не представляю, чем могу вам помочь.

– Но вы тоже интересовались коллекцией…

Хотел бы он представить, как можно разделить коллекцию Шалимова. Как разделить собор Василия Блаженного в Москве? Каждому по маковке?..

Они действительно подвергались опасности! Убежденный, что настоящий мужчина должен уметь ухаживать даже за гладиолусами, он опять поплелся ее провожать. Сгущались сумерки, зажглись фонари, на улицах было многолюдно, но стоило свернуть в подворотню, как навалилась темнота. Он вновь почувствовал страх. Машинально отыскал ее руку, удивившись, какая она гладкая и холодная.

– А другой дороги до вашего подъезда нет? – вроде бы пошутил, но прозвучало трусливо, неудобно стало.

– Нет другой дороги… Есть пожарная лестница с другой стороны дома, там сквер… но чтобы с нее добраться до балкона, нужно пройти по тонкому карнизу… Вы всерьез считаете…

– Шучу я, Катя, – буркнул Максим. – Умный в гору не пойдет. Держитесь за меня, прорвемся.

Шутка оказалась пророческой. Он успел уловить позыв – все же в армии учили не только кантики на кроватях подбивать. Где-то впереди завелся мотор, зашуршали шины. Нормальный водитель включил бы фары, но этот световую сигнализацию проигнорировал! Смазанное движение в конце тоннеля, где арка выходила в закрытый двор. Машина въехала в подворотню – тут водитель и врубил дальний свет! Взревел мотор, ахнула ослепленная Катя. Он помнил по прошлому «провожанию», что подворотня предельно узка – не то что двум машинам не разъехаться – пешеходу с машиной нужно постараться! Запрыгнуть на капот? Красиво, но в последний раз… Он отшвырнул ее куда-то в сторону и с воплем: «Прижмитесь к стене!» – прыгнул сам. Вжался в щербатую стену, больно торкнулся затылком. Машина с ревом промчалась – хорошо, что пузо не отрастил от любви к пенным напиткам, иначе бы закрутило…

Машина вынеслась из арки – водитель врезал по тормозам, заглох мотор. Погасли фары – растворился призрак, как будто и не было. И снова звенящая тишина, пот со лба Ниагарским водопадом… И прерывистое дыхание вроде бы живой женщины. «Весело проводим лето…»

– Катюша, вы меня слышите? – Подумал и зачем-то добавил: – Прием.

– Слышу вас нормально… – подумав, сообщила Катя. – Максим, а что это было?

– А вы не видели табличку на въезде в подворотню? – пошутил он. – «Осторожно, злая машина»… Послушайте, вас там не сильно сплющило? Оторваться можете?

Взревел мотор, машина тронулась задним ходом. Он схватил ее за локоть, поволок из подворотни. Выбежали во двор – свернули за угол. Судя по рычанию, внедорожник был не «паркетный», наступал на пятки. Он потащил ее к мусорным контейнерам, мусор из которых, похоже, не вывозили со времен празднования пятидесятилетия Омской директории. За мусоркой – клумба, вернее, перекопанная земля, на которой местные старушки кое-где высадили цветы. Машина, сделав оборот практически на месте, взгромоздилась на бордюр и тоже понеслась по «внедороге». Но молодые люди уже подбегали к подъезду. Он швырнул ее к двери: