Геннадий Яковлев - Сотрудник уголовного розыска

Записка была написана торопливо и небрежно.

— Сколько же она у вас взяла денег? — поинтересовался Деревянкин.

— Десять тысяч.

— Вы пытались ее искать?

— Нет. Зачем? Я хотел знать: меня она любит или мои деньги. И убедился…

Поронин помолчал, поглаживая своей громадной исцарапанной ладонью нарядную скатерть на столе, и продолжал:

— Здесь она прожила всего несколько дней. Я понимал, что долго не сможет… и просил ее, чтобы подождала хотя бы месяц-два. Нашел бы я работу по душе в Сочи и переехали, черт побери. Только, видите, не хватило у нее терпения.

— А зачем же вы в ресторане так?.. Истратили столько? — поинтересовался Иван Ефимович.

— Накипело на душе… Ну, и все же день рождения был. А здесь, на прииске, я не хотел его отмечать. Боялся — проболтаюсь по пьянке. Смеяться будут. Старатели — народ острый на слово. А так никто ничего не знает… Спрашивали, где жена? Я всем говорю, что к больной матери уехала.

— Последнее, товарищ Поронин. Почему вы в ресторане произнесли странный тост «за усопшую Ольгу»? Ведь она, кажется, жива и здорова… И почему ни разу не сняли перчаток?

— Лично для меня Ольга — покойница. Я так считаю. А перчатки не снимал по простой причине: руки-то, видите, у меня какие, и бокал с шампанским держать неудобно… Лазил я тут в лесу и ободрался. Выглядеть же хотелось посолиднее. Вот и вся моя хитрость или, точнее, сумасбродство, черт побери.

Все, что рассказал Поронин сотруднику милиции, при проверке полностью подтвердилось.

Ольга, оказалось, уехала в Москву. Там свила себе гнездышко.

Не задержался в Сочи и Поронин. Он направился в Сибирь. Туда его все время тянуло. Там был размах, раздолье, его стихия.

Оставшиеся деньги — около семидесяти тысяч рублей, — он передал государству: на постройку детского дома.

В Сочи Поронин появился лет через пять. Веселого, радостного, встретил его на улице Иван Ефимович Деревянкин.

— Знакомьтесь, — ласково подтолкнул Василий вперед молодую черноглазую женщину. Высокая, крепко сложенная, она была под стать Поронину.

— Даша, — пропела тягуче женщина.

— Тоже коренная старательница и моя женушка, — улыбнулся Поронин. — Даша еще моря не видела. Вот и решили приехать, месячишко покупаться.

Супруги уговорили Ивана Ефимовича провести с ними вечер. Их сердечность, какая-то особая простота отношений сразу располагали к ним.

Деревянкин и Поронины, поужинав в открытом кафе, стояли на набережной, прислушивались к редким гудкам пароходов, к негромким всплескам набегавшей на гальку волны.

Улучив минуту, когда Даша отошла в сторону, Василий наклонился к Ивану Ефимовичу и зашептал:

— Счастлив я с ней. Ой, как счастлив! По себе срубил дерево. Легко мне с Дарьей. Руки золотые, и умница… Наша кость, черт побери, трудовая.

Когда случилась история, о которой я хочу поведать читателю, я работал следователем. Помню, ко мне в кабинет вошел невысокого роста паренек в голубой куртке.

— Меня зовут Ерин Иван, — сказал он. — Я хочу поговорить по душам. Можно? Вы не удивляйтесь, что я именно к вам пришел. Просто я читал ваши рассказы о преступниках. Вам же с ними часто приходится встречаться. Вот и решил посоветоваться.

Долго мы в этот день говорили. Честно сказать, Ивану было нелегко. Девушка по имени Наташа, которую он полюбил, совершила такое, что стоило призадуматься.

— Прошел почти месяц со дня нашего знакомства, — рассказывал Иван, — но Наташа по-прежнему бывала у моего бывшего однокашника Славки Петрушина дома. Мне не нравились их встречи. А вот сказать об этом не позволяла мужская гордость, хотя иногда я разделял настроения Отелло.

Перед самыми экзаменами в техническом училище, где я учусь в группе слесарей, у меня заболела мать, и Наташа целую неделю занималась нашим хозяйством. Она ухаживала за больной, мыла, готовила пищу. Я с трудом дожидался конца занятий и спешил домой. В один из этих вечеров к нам постучалась соседка. Я вышел к ней в коридор. Она попросила чулки.

— Какие? — удивился я.

— Девушка, которая ходит к вам, снимала белье и, видимо, по ошибке взяла и мои чулки.

После ухода соседки Наташа неожиданно погрустнела. Я безуспешно старался развеселить ее.

Наташа ушла, не пропев мне, как обычно, свою любимую шуточную песенку «Медвежонок».

На следующий день я примчался домой в пять часов. Наташа еще не приходила.

— Где же она? — забеспокоился я.

— Забегала, — сказала мама, — вот тетрадку тебе оставила.