Михаил Петров - Гончаров и Бюро добрых услуг

Что и говорить, миссия мне выпала не самая приятная. В другой момент и в иной ситуации я бы с большим удовольствием самоустранился, но поступить так в данное время, значило бы перечеркнуть самого себя.

Беспрепятственно миновав дежурный пост я излишне смело открыл дверь двенадцатой палаты, где по заверениям Макса, лежала Соколовская. Открыл и тут же закрыл, потому, что прямо передо мной, не далее как в двух метрах, по пояс голая и очень полная женщина протирала свои тела лосьоном.

Это зрелище было не для слабонервных. Попятившись назад я споткнулся и со всего маху сел на больничную кушетку, весьма предусмотрительно поставленную в коридоре. Прошло некоторое время прежде чем я перевел дух и пришел в себя.

- Мужчина, вы кого ожидаете? - Безошибочно определив мой пол прощебетала молоденькая сестричка, худая как кузнечик и с такими же длинными, едва прикрытыми задними лапками. - Вам нужен кто - то из двенадцатой палаты?

- Угу. - Лаконично ответил я и утвердительно затряс головой. Соколовская.

- Соколовская у нас пока лежачая, но вы можете пройти в палату.

- Спасибо, уже заходи! Нет. - Теперь я замотал головой отрицательно. Ни за что и не под каким предлогом.

- Почему? - Удивилась она и заглянув в палату понимающе улыбнулась. Все в порядке. Больная Лютикова уже заканчивает свои утренние процедуры и через две минуты вы можете смело входить.

На всякий случай переждав не три, а целых десять минут я робко постучал в двери и только потом осторожно заглянул в палату. Одетая Лютикова сидела на кровати и никакой опасности не представляла. Инна лежала на одной из двух свободных коек и сразу меня заметила. За доли секунды в её синих глазах промелькнуло все, начиная от гнева и заканчивая радостью, которую быстро сменила тревога.

- Хорошо, что не наоборот. Господи, какая она взвинченная. Глаза воспаленные, не иначе как всю ночь проревела. Похоже, что ещё от вчерашнего не отошла. Как она воспримет новую беду? Как отреагирует на исчезновение своей дочери? - Подумал я подходя к ней. - Прости, Синеглазка, кто же знал, что так получится...

- Не надо, Константин Иванович. - Облизав губы попросила она. - Ваши соболезнования никому не нужны. Не называйте меня Синеглазкой. Это противно и слащаво. Вы были на даче у Николая Александровича? - Ровно и равнодушно спросила она, словно мой ответ её абсолютно не интересовал. - Он жив?

- Он жив и без единой царапины сейчас находится у своего соседа по даче, Ивана Гавриловича. Там он чувствует себя в полной безопасности. Многословно и с жаром ответил я пытаясь отдалить главный вопрос.

- Это хорошо. - Чуть заторможенно заметила она. - А почему вы не говорите, что с моей дочерью? Вы не успели? Вы приехали слишком поздно? Говорите, не волнуйтесь, я уже все знаю. Не знаю только когда они оттуда её забрали.

- Сразу после того, как вы с Владимиром Валентиновичем уехали с дачи. - Чувствуя себя последним негодяем торопливо ответил я.

- То есть, когда я приехала к вам за помощью, то помогать уже было некому? Они её уже похитили. Боже мой, куда же смотрел отец?

- Он пытался её защитить и даже бросился на них с кулаками, но что значит дряхлый старик против двух молодых подонков. Они связали его и сбросили в подполье. Оттуда, полуживого, мы его извлекли сегодняшней ночью. Но вы напрасно говорите, что помогать уже некому. Поверьте, мы с Максом сделаем все возможное, чтобы вернуть вам Викторию.

- Я уже в это не верю, но очень бы хотелось.

- Откуда вам стало известно, что Вика похищена. У вас был Николай Александрович или Максимилиан Ухов?

- Если бы так...К сожалению не было ни того, ни другого. Вот, читайте. - Взглядом она показала на тумбочку, где из под баночки с медом виднелся сложенный вчетверо листок. Ничего хорошего не ожидая я вытянул бумагу и развернув прочел кривые печатные буквы нацарапанные простым карандашом.

"Привет, шалава!

Ты ищо не здохла? Сука, на этот раз тебе повизло. Осталась живой. Вякнишь хоть слово и мы замочим тибя пряма в бальнички. И не только тебя. Твая маленькая шлюха у нас. Если хочешь увидеть её живой, приготовь ещё четыре штуки баксов, толко без фокусоф. Закрой язык на замок если тебе дарага её жизнь.

Тваи добрадетели."

Письмо было написано на обороте телеграфного бланка, на его лицевой части теми же самями корявими буквами значился адресат: "Соколовской Ине Николаивне". Никакой надежды на то, что на нем мы могли бы выявить отпечатки пальцев отправителя, не было. А на море ошибок внимания обращать не стоило, скорее всего, оно служило отвлекающим фактором.