Михаил Петров - Гончаров и кровавый бизнес

Течение моих нечестивых мыслей прервал звонок Ухова.

- Ты что там, Иваныч, уснул, что ли, я уже пять минут как у твоего подъезда сигналю.

- Ага, уже выхожу.

Бросив трубку, я спустился вниз.

- Извини, Макс.

- Ну да, я посигналил, жильцы матерятся, думаю, что-то не так. Зашел в тот дом, залез на крышу, гляжу - все нормально. Ты жив и здоров, только вроде пустой стене или холодильнику что-то доказываешь.

- Макс, мне один знакомый психиатр под большим секретом рассказал, что, когда человек начинает сам с собой разговаривать, это верный кандидат в его пациенты. Через несколько дней мне совершенно случайно довелось услышать, как проникновенно он читает лекцию настольной лампе, сам же себе при этом оппонируя. Когда я ему об этом сказал, он веско возразил, мотивируя тем, что разговаривалто он не сам с собой, а с настольной лампой.

- Это точно, Иваныч, я давно заметил, что все они вольтанутые.

В утренних лучах холодного солнца город мертвецов казался праздничным и умиротворенным. Попортив друг другу нервы при жизни, теперь друзья и враги, противники и приятели наконец успокоились и уснули, связанные одной великой тайной, пока что нам недоступной и неведомой.

Руководствуясь рисунком-схемой, Макс без труда нашел нужную нам могилу, но только приехали мы совершенно напрасно. Ничего нового она нам рассказать не могла, поскольку вся была истоптана не одним десятком любопытных ног. Выйдя из машины и вполне оценив, насколько мерзопакостен может быть человек, мы закурили, не зная, что делать дальше.

- Может, в конторку зайдем? - неуверенно предложил Макс.

- Что это даст? Только засветимся и откроем себя. Где гарантия, что в этом деле не замешаны кладбищенские рабочие? Нет, Макс, в конторку нам нельзя. Поехали в город, сделаем кое-какие покупки, заедем в одно место, и я отпускаю тебя болеть дальше.

- А как же?...

- Попробую разобраться в этом деле сам, ты мне здесь не помощник, а скорее, наоборот, обуза. Поверь, у меня грандиозный опыт работы с алкашами, и ты со своим неумением вести себя в приличном обществе опустившихся людей можешь мне только помешать.

- Так-то оно так, а только вдруг в какую историю попадешь? Со мной-то поспокойней.

- Да уж, сейчас из тебя помощник лучше не придумаешь! - не выдержав, засмеялся я. - Сейчас ты только и способен, что медсестричку завалить. Да ты не волнуйся - алкаш, а тем более кладбищенский, особь смирная, боязливая. Вперед, в гостиницу "Березка".

- Чего это?

- Хочу зарезервировать себе апартаменты со свиными отбивными на сегодняшний вечер.

- Ты, Иваныч, особо не шикуй, денег-то Нина Васильевна нам не даст.

- Макс, ты глупеешь прямо на глазах.

Получив ключ от одноместного полулюкса, мы отправились в Молодежный центр к моим вчерашним знакомым, немытым и нечесаным музыкантам. И опять я застал их за привычным делом. Трудились они до пота, старательно забивая хилую мелодию громом ударников и собственными воплями. Судя по тому, что глаза их были закрыты, а на губах блуждали идиотские улыбки, эта дьявольская какофония нравилась им до чертиков. К тому же секстет был явно подкурен. Ну что же, Богу Богово, а Гончаров предпочитает водочку. Нас они даже не заметили, а может, сделали вид. Руководитель, который вчера произвел на меня наиприятнейшее впечатление, сегодня был неузнаваем. Вихляясь в десяти шагах от меня, он ревел кастрированным бизоном, неприлично сжимая микрофон. Они и не думали заканчивать свой чувственный номер, видимо полагая, что и нам он приносит наслаждение. Возможно, Максу их предсмертные крики и нравились, но виду он не подавал. Скривив и без того не очень фотогеничное личико, он пытался что-то мне сказать. Но с таким же успехом мы могли разговаривать при усиленном артобстреле. Нервы Макса оказались слабее моих, и он сделал до смешного гениальный ход. Подойдя к колодке питания, он повернул рубильник. Оглашенные еще несколько секунд дрыгались в полной тишине, если не считать уныло бьющего большого барабана. Впервые я получил от них настоящее, неподдельное удовольствие. В конце концов поняв, что их подло обманули, музыканты очень рассердились и с гитарами наперевес пошли на нас. Макс вышел вперед и предупреждающе вытянул руку:

- Не надо, ребята, я только что из больницы.

- Сейчас тебя обратно увезут, - плотоядно пообещал самый здоровый с бас-гитарой в руке, - мочи их, пацаны.

В самый последний момент я прикрыл собою Макса, и первый удар пришелся мне в глаз. Второго я уже не помнил, потому как вырубился от первого. Когда я очнулся, Макс сидел на стуле и, болезненно кривясь, прижимал к груди руку.