Михаил Петров - Гончаров и кровавый бизнес

- Стой, стреляю! - противно и пискляво предупредил Гриб. - Кто идет?

- Погоди, Гриб, свои это, - спокойно ответил Пашка, и я вздохнул с облегчением, появилась уверенность - штангист не продаст.

- Кто это свои? - подозрительно спросил уродец.

- Да Пашка же я, неужели не признал?

- А, это ты! - не очень любезно буркнул Гриб. - Чего тебе надо?

- Дело у меня к тебе есть.

- Какое дело?

- А такое, за него платить надо.

- Тогда чалься. Что за дело? - повторил он, когда лодка ткнулась в левую носовую часть катера. - Говори, не жуй сопли.

Ответа я не слышал, потому что с головой ушел под воду. Перебирая руками днище катера, оказавшегося в воде весьма значительным, я с Божьей помощью вынырнул наружу и с трудом перевел дух. Тамара, в отличие от меня, перенесла подводное путешествие значительно легче. Зацепившись за якорную цепь, мы замерли в нервном напряжении, ожидая предстоящих событий. О чем шли переговоры за противоположным бортом, нам было неведомо, но только через какое-то время я явственно услышал всплеск - не иначе Пашка выполнил свое обещание и отправил мерзкого карлу на дно, если, конечно, не наоборот. Кажется, нет, потому что по неясной, приглушенной возне события продолжали развиваться и пока, надо думать, в нашу пользу.

- Что у вас тут происходит? - неожиданно раздался резкий голос капитана, и я было собрался идти на подмогу, но вовремя услышал торопливую, успокоительную трескотню Виталия, видимо уже перевербованного:

- А все нормально, капитан, все нормально, никакого шухера, у нас все о кей! А это Пашка, приятель мой, хороший парень... честное слово.

- Заткнись, полудурок, а ты, козел, что здесь делаешь? Я те...

Продолжать свои расспросы он почему-то не захотел, наверное, Павел полностью удовлетворил его любопытство. Зато нам от него последовало официальное приглашение, и мы с радостью им воспользовались.

Скрюченное тело капитана неподвижно лежало на палубе, и это давало мне основание предполагать, что Пашка вышиб из него дух. Связанный Васька отдыхал в лодке, зато Виталий чувствовал себя полным хозяином. Он тут же доверительно нам сообщил, что несчастного Буранова бьют и заставляют подписать какую-то бумагу, которую он уже несколько часов подписывать не хочет. И принуждает его к этому не кто иной, как сам господин Говоров. А пытки проводятся в нижней каюте люкс. И он как честный и порядочный человек просто обязан об этом сообщить.

- Ну ладно, я свое отработал, - мрачно пробасил Павел, - теперь идите и устраивайте свои разборки сами, а я покуда постерегу Ваську да капитана.

Дверь каюты люкс была с уплотнителем, и потому, кроме неясного бормотания, нам ничего путного расслышать не удалось.

- Виталий, действуем так: сейчас ты постучишься, но вовнутрь не входи, подожди, пока он сам не выглянет наружу, ну а дальше дело не твое. Только держись подальше от двери. Всосал?

- Все будет как в аптеке.

Оттолкнув Тамару в тень, сам я затаился за дверью, лаская тяжелую рукоять пистолета, которая, по моим прикидкам, должна была успокоить не в меру бурную деятельность господина Говорова. Все произошло именно так, как я и задумал; когда голый стасовский затылок просунулся в дверную щель, я рукоятью поставил точку не только на нем, но и на всей этой истории.

Привязанный к привинченному стулу, бизнесмен был жалок и смешон. Первым делом он залопотал слова благодарности мне и своей гулящей супруге, благодаря которой он остался в живых.

- Томка, прости меня, что думал о тебе плохое. Прости, ради бога!

- О чем ты? - бесцветно спросила Тамара, почти в упор простреливая мужнин висок. - Бог простит.

- Ты что, спятила? - Единственное, что я успел сказать, потому что зрачок ее револьвера теперь был нацелен на меня, и это здорово мешало думать и говорить.

- Извини, Котофей, теперь, когда оба руководителя "Лидера" мертвы, я подумала, что самое время и мне садиться в президентское кресло, а лишние свидетели мне не нужны. Извини, Котофей!

Стало необыкновенно тихо. Время остановилось. "Волна на волну набегала, волна погоняла волну..."