Михаил Петров - Гончаров и таежные бандиты

- Эх-хе, старые знакомые, - закряхтел подошедший старичок, пытаясь втиснуть узкий зад между мной и урной.

- Старые, Альберт, старые, - даже не удивился я.

- Какими же ветрами в наши пенаты?

- Горькими. Подгони тачку, поедем куда-нибудь.

- Куда?

- Куда глаза глядят.

- Тогда знаю. Чего-нибудь возьмем?

- По дороге.

На старой дребезжащей "Волге" мы приехали на берег Катуни. Эйнштейн ни о чем не расспрашивал, видимо понимая мое состояние. Молча разделал рыбеху, молча налил два стакана.

- Давай-ка, Константин, за Федора!

- Давай, Альберт, за Федора... Постой, а ты откуда знаешь?

- Слухами земля полнится. Говорят, мужик хороший был, незлобивый. Сестра его Евдокия куда как покруче будет.

- А кто его мог...

- Нет, Константин, этого не знаю. Там у них свои дела. На золоте да на крови замешенные. Нам, привокзальным бомжам, этого знать не надо. Дальше небо покоптим.

- Где ты живешь, старик?

- Там же, где и три года назад.

- Что у тебя случилось, ты совсем не похож на обычного алкаша?

- Это, Костя, не твоя печаль. Ты приехал, видно, разбираться со старателями? Тогда не отвлекайся, занимайся делом. Может, у тебя что и получится, сынок. Только здесь не рисуйся. Засвечен уже по прошлому делу. Поезжай в Алтайск, там тоже есть бичи. Язык ты с нами находишь легко.

- Ладно, до вечера потремся здесь, а там видно будет. Кстати, старик, в прошлый раз ты из-за меня здорово пострадал, прими вот в качестве компенсации.

Я протянул ему две стотысячные бумажки.

- Не надо. Вот как вернешься, тогда и возьму.

- Я могу и не вернуться, ты это знаешь, а так хоть помянете.

- Чем помянуть, найду без тебя, но ты бы лучше вернулся.

- Попробую. - Я насильно затолкал деньги в карман его видавшей виды куртки.

Дом под синей крышей, к которому я подошел в десять вечера, оказался огромным строением столетней давности. Нижние венцы его были, вероятно, из лиственницы и толщиною поболее обхвата. Зажиточный был дом. Собаки действительно не слыхать. Все равно чего-то опасаясь, я поднялся на массивное высокое крыльцо и осторожно постучал в дверь. Результат оказался нулевым.

Немного подождав, я толкнул дверь. Заскрипев, она отворилась - и я оказался в больших нетопленых сенях. Прямо напротив красовалась солидная дверь, ведущая в хоромы. Кнопки звонка обнаружить не удалось, и я постучал костяшками пальцев. Удивительно, но меня услышали.

- Кто там? - глухо спросили из-за двери.

- Тот, кого вы ждете, друг брата. Костя.

- Сейчас...

Послышалось громыхание отодвигаемой щеколды и прочих запоров. После ряда сложных манипуляций дверь наконец отворилась. Передо мной стояла женщина в черном.

- Заходи, Константин, извини, что долго не впускала. Боюсь.

- Успокойся, Евдокия, все будет хорошо.

- Хорошо уже не будет, для меня по крайности.

- Все перемелется, все забудется.

- Ничего не забудется. Проходите, умывайтесь, стол уже готов.

Горница, где был накрыт стол, была на сорок квадратов, с двумя большими окнами. Справа и слева из нее выходили шесть дверей, должно быть, личные покои хозяев.

- Присаживайся, Константин, мне о тебе Федя только хорошее рассказывал, надеялся на тебя очень.

Налив мне полстакана, она перекрестилась по-старообрядчески и, склонив голову, замерла, как воплощенная музыка русской красоты.

- Где это случилось, Евдокия?

- Здесь, - кивнула она на чернеющее окно.

- Когда?

- Сегодня в три часа ночи. Он с Фимой приехал ко мне под вечер. Я натопила баню. Они помылись, хорошо поужинали, потом Федя отвел меня в комнату и все рассказал о вас. Мы с ним очень надеялись, что наконец-то развяжется затянувшийся на нем узел, но... Ты немного опоздал. В половине третьего они проснулись, позавтракали и собрались ехать на работу. Я проводила их до порога, перекрестила и... извините... - На ее глазах заблестели слезы. - Только закрыла дверь на засов... Автоматная очередь, вернее, две очереди... Я сразу все поняла... Выскочила на дорогу, к его джипу, и увидела, как с места сорвалась какая-то машина и в считанные секунды исчезла, растворилась в ночной темноте. Да было темно очень, мне пришлось вернуться за фонарем... Ефим лежал на спине, весь в крови, а от его головы осталась только половина. Федя исчез, как в воду канул. Конечно, они его увезли. Знать бы куда, эх! Будут пытать. Господи, покарай гадов! Помоги мне...

- Ты не заметила, какая машина отъехала после выстрелов?

- Нет, было очень темно.

- Хотя бы цвет.

- Нет, только задние огни и видела.