Михаил Петров - Гончаров попадает в притон

Я осторожно тронул ее за плечо. Собака не реагировала, но хозяйка дернулась и сникла, словно налетела на неизбежность. Обернулась затравленно, будто ожидая удара, и... рассмеялась легко и свободно, разом сбросив гранитный гнет.

- Мамочки! Да ты никак из публичного дома. Ой, не могу. А штаны-то до колен, Федор, ты посмотри на его пиджак, ой, умора... а... ты...

Она побелела, непроизвольно прикрылась локтем, будто отстраняясь от удара. Я все понял.

- Успокойся, Валя, пойдем домой, я тебе все расскажу. Не бойся. Это не тот пиджак, хотя и очень похожий. Просто мне было нечего надеть. Пойдем, Валя.

Она поднялась, погладила пса, и тот, с трудом поднявшись, заковылял между нами.

- Что с ним?

- Потом расскажу. Не могу. Мне страшно.

Уже в доме она рухнула на диван и заревела - взахлеб и надолго. Псина свалилась тут же, тяжело дыша и вздрагивая. Я стоял дурак-дураком, не зная, что делать. Сбегав на кухню, принес ей воды и водки.

- Валя, милая, ну успокойся, выпей воды, а лучше водки. Расскажи, что случилось. Муж приехал?

- Если бы, - улыбнулась она сквозь слезы, - где твоя водка и вода, давай.

Поперхнувшись, она все же выпила половину бокала, судорожно заглатывая, запила водой. Потом откинулась на спину, закрыла глаза. Я допил остатки и сел рядом, гладя ее роскошные локоны. Наконец она заговорила, сначала с трудом, как человек, вновь переживающий кошмар.

- Мне страшно! Костя, мне по-настоящему страшно. Я раньше никогда не верила в разную чепуху типа предсказаний, предрешений, рока. Вся эта чушь мне казалась настолько абсурдной, что и думать-то о ней казалось нелепостью. У меня была вполне реальная, обеспеченная жизнь, с машиной, дачей, квартирой, порядочным мужем и прочим дерьмом. Мне казалось, что так и нужно жить уважающим себя людям. Периодически бывать на элитных презентациях. Периодически самой устраивать званые вечера. Налаживать контакты с нужными людьми, самой помогать людям, если они достойны того. Я тебя утомила, наверное.

- Нет, Валя, рассказывай.

- Принеси еще себе водки, а мне джина, о Господи, какая же проститутка тебя измазала этой помадой. Ты хоть в зеркало смотрелся?

- Нет, но на меня как-то необычно смотрели прохожие. А сосед, мент из нашего подъезда, вообще при виде меня чуть не лопнул со смеху.

- Это естественная реакция. Посмотрись-ка в зеркало.

Я подошел к зеркалу, и мне показалось, что серебряный оклад покорежило от отвращения.

На меня смотрел клоун-упырь, наголо стриженный, с огромными бесформенными губами фиолетового цвета. Белый заострившийся нос резким контрастом выпирал из красных впадин щек. Налитые кровью глаза только усугубляли впечатление. Да, выгляжу я неважно, хотя вчера в больничной палате, когда я накладывал Сонин грим, мое лицо казалось мне даже привлекательным. Воистину утро вечера мудренее.

С трудом убрав с физиономии всю эту гадость, я вернулся к своей нервной соседушке. Она лежала на спине, чуть порозовевшая и не такая сникшая. Вот что значит вовремя выпить сто граммов.

- "... А всего делов-то мне было, что? Напиться..." - процитировал я классика.

- Издеваешься? Не надо.

- И не думал, Валя. Жду продолжения о превратностях твоей судьбы.

- Так вот я и жила добропорядочной женой добропорядочного мужа, пока не переехали сюда, в ваш дом.

- Зачем было переезжать? Насколько я понял, ваши дела обстояли отлично.

- Да, поэтому он и поменял трехкомнатную квартиру на эту.

- На задрипанную трехкомнатную "хрущевку"?

- А ты ничего не заметил?

- Нет, я не любопытный.

- Ну и ладно. Дело не в этом. Дело в том, что зимой прошлого года я впервые увидела господина Гончарова, когда он мимо меня поднимался по лестнице.

- И сразу влюбилась, жестоко и неотвратимо.

- Возможно, я бы влюбилась в него уже тогда, но господин Гончаров поднимался к себе домой на четырех лапах, и он совершенно не заметил симпатичной женщины, которая в испуге шарахнулась от него - настолько, насколько позволяла ширина лестницы. Ты был омерзителен, как и твой дружок с первого этажа. Иногда вы напивались и на весь подъезд горланили "Мурку" и прочую муру.

- По-моему, к делу это не относится, - заметил я, покашливая, - покороче, лаконичней и по существу. У меня мало времени.

- Нет, относится, но я буду покороче, хотя и хотела рассказать тебе многое о себе и о нас. Ну да ладно. Ты, конечно, не помнишь тот промозглый вечер прошлого года, когда снег уже превратился в кашу, и идти по ней было трудно, а на душе был непроходимый мрак...