Валерия Леман - Сны мертвой девушки из Версуа

– Мальчики, давайте я вас познакомлю. Это – Михал, это…

– Мы уже знакомы, – злобно ухмыльнулся Михал. – Твой приятель, если не ошибаюсь, агент Интерпола, новый Джеймс Бонд или нечто в том же роде.

Ольга от души расхохоталась, замахав ладошками.

– Ну, что ты, Михал, какой агент! Ален – просто друг Сони. Но если бы не он, полиция ни за что бы меня не нашла.

– Так у него, наверное, особый нюх на баб, – сверля меня своими глазками, намеренно громко проговорил этот недомерок.

Бармен-итальянец, разнимавший нас в прошлый раз, озабоченно нахмурился и подошел к нашему столику, остановившись за спиной Михала.

– Все в порядке? Ничего не желаете?

– Водки желаю, – не оборачиваясь, ударил кулаком по столу Михал, и только тут до меня дошло, что он уже неслабо выпивши. Известное дело – выходной.

Разумеется, бармен не понимал по-русски и потому попросту вернулся к стойке. Отчего-то на Михала это подействовало чрезвычайно угнетающе. Несколько мгновений он сидел неподвижно, лишь яростно раздувая ноздри, исподлобья с ненавистью пялясь на меня, потом неожиданно вскочил, с грохотом опрокинув стол и кинувшись к стойке, бросился на ничего не подозревавшего бармена, схватил его за грудки.

– Говорю тебе – водку, значит, давай ее сюда! – заорал он на раздольном русском, завершив родным: – Пся крев!

Бармен мгновенно отшвырнул агрессора, тот зарычал и, ударив его в скулу, отпрянул от ответного удара. Ольга закричала. Я бросился оттаскивать Михала и немедленно получил в правый глаз, в свою очередь, с наслаждением засветив ему в левый. Бармен обхватил Михала поперек туловища со спины, гаденыш было пнул меня, но я дернул его за ногу что есть сил. С воплем Михал повалился на пол, увлекая за собой бармена.

Собственно, пересказывать драку – глупая затея, живописать ее – красок не хватит, а потому скажу лишь, что заключительная часть проходила на полу: мы все трое отчаянно барахтались, от души молотя друг друга руками и ногами, Ольга бегала вокруг и с восторгом визжала, а посетители только что не делали ставок на потенциального победителя. Добрые люди, насладившись шоу, сплотившись, смогли, наконец, повязать Михала, передав его на руки подоспевшей польской фракции, после чего мы с барменом под аплодисменты благодарных зрителей отправились в туалет смывать бойцовскую кровь и приводить в порядок одежду.

После процедуры омовения мы вернулись, прошли к стойке и вместе с Ольгой, также пережившей сильнейшее нервное возбуждение, выпили по рюмке все той же пресловутой водки, дружески чокнувшись: «Santé!»

– Все-таки Михал – свинья, – резюмировала Ольга со вздохом.

Пожалуй, это была единственная разумная мысль, озвученная ею за все время нашего знакомства.

…Что ни говори, а с мудрой мыслью рыжей Ольги было трудно не согласиться. В свой последний в этом сезоне день в прекрасной Швейцарии, благодаря польскому виндсерфингисту я к синяку под одним глазом обзавелся свеженьким синяком под другим, рассеченной губой и широкой царапиной на всю щеку. Можете представить, как уставилась на меня Соня, когда ближе к трем прикатила за нами на пляж.

– Что тут у вас приключилось?!

Примерно то же самое, но по-французски воскликнула и Лорен, встретив нас на веранде дома. Ближе к шести подъехал комиссар Танде и повторил все те же слова – как пароль. Честно говоря, я бы замучился объясняться, живописуя самые яркие моменты нашей отчаянной драчки, поэтому с легкой душой и толикой благодарности предоставил эту возможность Ольге, которая каждый раз «вспоминала» все новые и новые подробности, так что в конце концов это уже было описание не банальной российско-польской потасовки в баре, но битвы при Ватерлоо.

Как бы то ни было, а мой последний вечер в Версуа прошел вполне приятно. Все мы, включая комиссара, расселись в шезлонгах вокруг столика на лужайке за домом, пили вино и покрепче, ели запеченное тут же, на переносной жаровне, мясо, вспоминали первый визит Танде, его знакомство с нами и от души веселились.

Когда Соня и Ольга принялись шушукаться и хихикать о своем, девичьем, а Лорен отправилась в дом готовить всем нам кофе, комиссар Танде поставил поближе ко мне свое кресло.

– Кстати, – проговорил он, с толикой смущения почесывая нос, – давно хотел спросить, что ты тогда имел в виду, когда сказал, что Шарлоттины сны – пророческие? Что еще за сны?

Я только рассмеялся, отмахнувшись:

– Не бери в голову, Жак, я просто неточно выразился. Не стоит придавать слишком большое значение снам.