Лора Роулэнд - Засекреченные приключения Шарлотты Бронте

— О, я прекрасно понимаю, — ответила Эллен. — Моя кузина, собственно, со мной в отдаленном родстве, а ее родители не совсем… — Ее тон обрисовал незаконнорожденную бедняжку, нуждающуюся в милостыне богатой фамилии. — Я готова внести лепту в ее образование.

Эллен, спасибо ей, сказала то, что я посоветовала ей говорить, если преподобный Гримшо усомнится в причине нашего приезда, и спасибо еще за то, что она полностью занимала его внимание, пока я сидела, мучаясь страхом и лишившись дара речи.

— А! — сказал он. — Ну, так не угодно ли вам осмотреть школу?

— Да, если это не слишком вас затруднит. — Эллен стрельнула в меня торжествующим взглядом.

— Отнюдь, отнюдь!

Преподобный Гримшо потер ладони в таком же нетерпении наложить их на деньги Эллен, с каким, полагаю, Кэйрес Уильсон прикарманивал плату, которую мой бедный отец вносил за обучение своих дочерей.

Когда он провел нас в первую классную комнату, учительница там давала урок арифметики примерно двадцати девчушкам. Наше появление прервало урок. Девочки встали. Их худенькие личики и простенькие платья усилили мое ощущение, будто я вернулась в Коуэн-Бридж. Кто-то из них хрипло закашлялся, и меня пробрала дрожь. Как хорошо я помнила этот звук туберкулеза, разъедающего детские легкие!

Преподобный Гримшо велел учительнице продолжать урок. Пока он рассказывал Эллен о школьной программе, я заметила девочку на высоком табурете в углу. Она была тоненькой, с темно-каштановыми волосами. На пришпиленном к ее платьицу листе бумаги виднелось слово «НЕРЯХА». Моя грудь мучительно сжалась — девочка как две капли воды походила на мою старшую сестру. Мария училась блестяще, но была неаккуратна в своих привычках, и наша учительница наказывала ее точно так же. Я была рада, что мистер Гримшо увел нас из этой классной комнаты прежде, чем мои чувства вырвались наружу.

— Мы поддерживаем здесь строгую дисциплину, — сказал он. — Это учит девочек уважению к вышестоящим.

Я проглотила горькую отповедь и вытерпела знакомство с другим классом, где старшие ученицы, некоторые очень хорошенькие, занимались рукоделием. Но затем дортуар лишил меня власти над собой. Ряды узких кроватей с тонкими тюфяками и рваными одеялами. Унылая комната с высоким потолком из некрашеных балок и единственным камином зимой, наверное, была люто холодной, как дортуар в Коуэн-Бридже. И в каждой кровати словно лежала Мария или Элизабет, угасая все более, пока их не отправили домой умирать.

— Как видите, мы обращаемся с нашими ученицами соответственно их месту в обществе, — сказал Эллен преподобный Гримшо.

Он источал самодовольство человека, никогда не знавшего нужды и равнодушного к страданиям других. Таким же был и Кэйрес Уильсон. Старое горе и новое возмущение бушевали во мне, но я сохраняла молчание, а преподобный Гримшо повел нас в большой сад позади школы. С двух сторон его огораживали низкие каменные здания; березы в дальнем конце заслоняли старую мельницу.

— В этих зданиях комнаты мои и моей семьи, а также учительниц, — сказал мистер Гримшо. Указав на открытое пространство, он добавил: — Вот это площадка для развлечений учениц. А за ней огород. — Там девочки пололи грядки. — Труд укрепляет характер.

Мне вспомнились такие же заявления Кэйреса Уильсона. И еще я вспомнила его проповедь после смерти девочек, заболевших в школе. «Благословен Господь, призвавший к Себе детей, на спасение коих мы уповаем». Теперь он был вне моей досягаемости, и я еле сдерживалась, чтобы не обличить вместо него преподобного Гримшо.

Мы возвратились в гостиную и выпили чаю. Пока Эллен и преподобный Гримшо вели светскую беседу, я смотрела на мою чашку в ледяном молчании. Какой умной и храброй считала я себя, когда придумала план, когда решила осмотреть школу и разгадать убийство Изабели Уайт! И что я узнала? Ничего… кроме того, что я не умна и не храбра, неспособна определить, что эта школа — вертеп греха или прекрасное учебное заведение. И я правда дурочка, какой считал меня Гилберт Уайт.

Повернувшись к мистеру Гримшо, я выпалила:

— Недавно мне довелось познакомиться с бывшей ученицей этой школы. Зовут ее Изабель Уайт. Вы ее помните?

Он уставился на меня так, будто открыл рот чайник для заварки. Лицо Эллен показало, как ее встревожило, что я так прямолинейно заговорила про Изабель.

— Изабель Уайт? — Мистер Гримшо нахмурился, его лоб покрыла испарина. — Насколько помнится, это имя мне незнакомо. Видимо, вы ошиблись. Никакая Изабель Уайт в нашей школе не училась. — Он вынул из кармана золотые часы и сказал: — Небо! Как быстро бежит время! Если вы извините меня, мисс Уилрайт и мисс… э? — В вихре любезных фраз он выставил нас с Эллен за дверь.