Мэтью Кляйн - Афера

— Кип, ты не поменяешь лампочку наверху?

Мистер Грильо — сухонький старичок, потрепанный, как любимая игрушка собаки. Говорит он с итальянским акцентом. Историю его жизни я слышал раз сто: приехал из Италии во время Великой депрессии, работал на мясокомбинате «Свифт» в Сан-Франциско, добился хорошей зарплаты через профсоюз, начал скупать недвижимость, хотя вся его семья насмехалась над ним, платившим слишком большие деньги за землю в сельской местности у черта на рогах, в каком-то Пало-Альто. Сейчас эта земля — в центре самого сердца индустрии, которая переживает неслыханный бум, — потянет на миллион долларов. Но, может, он так ее и не продаст. Однако наследники свое получат. Они уже кружат вокруг, навещают мистера Грильо все чаще, словно чуя приближающуюся смерть. Ничто, кроме денег, не пробуждает любовь так быстро.

— Конечно, поменяю, Дельфино, — отвечаю я.

Он идет впереди, шаркая по бетонному полу. Старик поднимается по лестнице, я — следом за ним. Всего в доме четыре квартиры, по две на каждом этаже; на первом этаже живу я и молодой разведенный парень, а на втором — мистер Грильо и профессор Стэнфордского университета. На преодоление тринадцати ступенек у Дельфино уходит около минуты. Но он наконец добирается до площадки второго этажа.

— Вот, — показывает старик на перегоревшую лампочку на потолке.

Жестом заправского иллюзиониста он выуживает откуда-то из халата новую лампочку и протягивает мне.

Прикидываю расстояние до лампочки. Если встать на цыпочки, есть шанс дотянуться. Я вытягиваюсь, тяну руки к перегоревшей лампочке, пытаясь ее выкрутить. Я стою в опасной близости от идущей вниз бетонной лестницы. И вот лампочка выкручена, но все тело ломит.

— Дельфино, подожди, — доносится чей-то голос с первого этажа.

Я едва не роняю лампочку. Глянув вниз, замечаю внука мистера Грильо. Он бежит вверх по лестнице.

Хотя Дельфино и зовет его внуком, они на самом деле не кровные родственники. Парень женат на внучке мистера Грильо. Иными словами, он очень вовремя оказался членом семьи Дельфино. Я тут не первый год, но не припомню, чтобы внучка часто навещала старика. Но теперь, когда смерть мистера Грильо не за горами, внучок появляется здесь все чаще. Может, почуял скорую наживу?

Родом он откуда-то с Ближнего Востока — возможно, из Египта. У него черные кудрявые волосы и смуглое лицо. По-английски говорит практически без акцента. Работает агентом по продаже коммерческой недвижимости, и у него всегда такой вид, будто он оценивает стоимость всего, что только видит.

Дельфино мне недавно рассказал, что внук помогает ему с канцелярской работой — счета, банковские дела, налоги. Чует мое сердце, дело тут нечисто, недаром я сам в прошлом был аферистом. Не удивлюсь, если завещание мистера Грильо изменится, причем без его ведома.

Как и все пожилые жертвы, мистер Грильо ничего не подозревает. Он любовно называет внука Арабчиком, будто тот скаковая лошадь. Думаю, парня бесит такое прозвище, но он умело это скрывает. «Осталось годик-другой потерпеть», — успокаивает он себя, наверное.

Арабчик взлетает на второй этаж, чтобы я не вздумал помогать дедушке. Никому не позволено сближаться с мистером Грильо, ведь завещание может быть переписано в любой момент.

— Дельфино, ну сколько раз тебе повторять? — отчитывает он старика, как ребенка. — Нельзя просить жильцов помогать тебе по дому.

— Да ничего страшного, — защищаю я хозяина дома.

Но парень не обращает на меня внимания. И снова поворачивается к мистеру Грильо, словно меня не существует:

— В следующий раз зови меня.

Мистер Грильо по-доброму смеется в ответ. Старик туговат на оба уха, и неясно, понял ли он, что ему сказал Арабчик.

— Это мой внук, — объясняет он мне. — Мой Арабчик.

— Да, — вежливо отвечаю я. — Я знаю.

Арабчик протягивает мне руку. Сначала я не понимаю, что ему нужно. Затем, догадавшись, отдаю лампочку.

— Я сам обо всем позабочусь, — заявляет парень.

Уж не знаю, о чем он — то ли о лампочке, то ли о наследстве. Но не спорю и говорю:

— Да, конечно. До свидания, Дельфино.

Дельфино смеется. Может, он понимает, что здесь происходит. А может, и нет. Ничего не сказав Арабчику, я иду к себе.

Вот как выглядит моя квартира: спальня, кухонька, старая электрическая плита с четырьмя конфорками, одна из которых не работает, зеленый ковер, который лежит здесь со времен Эйзенхауэра, и два окна с треснувшими стеклами, заклеенными полиэтиленовой пленкой и скотчем. Есть еще ванная, в которой вытяжка шумит, как двигатель морского лайнера. Если что-то ломается, я сам все чиню. Все-таки мистер Грильо берет с меня за квартиру всего четыреста долларов.