Мэтью Кляйн - Афера

— Когда вы будете уходить, я вам его верну, — обещает он.

«Да уж, вернешь, никуда не денешься», — думаю я, вспоминая о двух сотнях долларов, которые выложил за мобильник, когда тот только появился в продаже.

Блондин ведет меня в большую комнату с широкими окнами, из которых открывается вид на сад, холм позади него и залив Сан-Франциско. В тумане видны очертания моста «Золотые ворота».

Блондин жестом приглашает присесть на диван и уходит. Я принимаюсь оглядывать белоснежные стены. На них висят огромные полотна, которые навсегда останутся для меня загадкой — неимоверные фигуры и цвета́, черное с белым, красные пятна. То ли шедевры современного искусства, то ли зарисовки полицейского с места преступления.

Спустя несколько минут за моей спиной слышатся шаги. Обернувшись, я вижу, как в комнату входит худой мужчина средних лет. Он в очках, волосы с проседью. Хозяин дома действительно похож на профессора, и мне даже на мгновение кажется, будто самое страшное, что он может со мной сделать — это поставить двойку на экзамене. Затем вспоминаю: если бы не он, моего сына не избили бы, не сломали бы ему ногу, а я сам не перепугался бы до смерти.

Сустевич подходит ко мне, протягивает руку.

— Мистер Ларго?

Я поднимаюсь с дивана и жму ему руку.

— Какой приятный сюрприз, — добавляет он с русским акцентом.

— Я тут мимо проезжал, — объясняю я. — Решил вот заскочить на блинчики с икрой.

Профессор искренне удивлен, будто я и вправду зашел перекусить, а он так невежливо со мной обошелся, ничего не предложив.

— А вы хотели чего-нибудь? Серьезно? Может, чаю?

— Нет, спасибо, — отвечаю я. — Я пошутил.

— Понятно, — говорит он, жестом приглашая меня присесть, хотя сам не садится. — Ну да ладно. А вы, собственно, кто?

Чует мое сердце, он прекрасно знает, кто я такой. Русский бандит, который требует, чтобы охрана обыскивала посетителей вплоть до мошонки и отбирала мобильные телефоны, не пустит случайного прохожего в свой дом, клюнув на сомнительное обещание сделать его богаче на миллион долларов.

Но я решаю подыграть.

— Я отец Тоби Ларго, — объясняю я. — Он должен вам деньги.

Мотнув головой, Сустевич отмахивается от моих слов, как от надоедливых мошек, роящихся вокруг него.

— Сейчас многие в долгах, — отвечает он.

Не совсем ясно, то ли он извиняется, что не помнит моего сына, то ли сетует на современное общество в целом.

— Мой сын имел дело с одним из ваших людей, Серегой Костоправом.

— Серегой… — пытается повторить он, но замолкает, сбитый с толку. Потом его осеняет: — Ах, с Серегой. Только он не Костоправ, а Костолом.

— Да, с Серегой Костоломом, — поправляюсь я.

Сустевич поворачивается к двери и, не повышая голоса, зовет кого-то:

— Дима.

В комнату входит тот самый блондин. Сустевич что-то быстро говорит ему по-русски. Я понимаю только слово «Серега».

Блондин кивает и исчезает.

— Его сейчас приведут, — объясняет мне Профессор, словно я совсем дурак и не понял, о чем он просил охранника.

Вскоре в комнату входит Сергей. Мне стоит огромных усилий не рассмеяться. Даже не знаю, что меня развеселило больше всего. Может, костюм от Армани, напяленный на тушу тяжеловеса примерно два метра и в высоту, и в ширину? Или его шрам от лба до подбородка, смахивающий на наклейку, которые дети делают на Хэллоуин? Или все происходящее в целом, тихий и тщедушный русский бандит но прозвищу Профессор, носящий элегантные очки, купивший дом с видом на залив, украсивший стены современными картинами, окружает себя накачанными придурками — типичными персонажами фильмов про советских бандитов.

Серега Костолом подходит ко мне.

— Сергей, этот господин — Кий Ларго, — представляет меня Профессор.

— Кип, — поправляю я его. — Кип Ларго.

Не обращая на меня внимания, хозяин дома продолжает говорить с громилой:

— У тебя какие-то дела с его сыном?

Серега улыбается, обнажая неровный ряд зубов, похожих на зубья ножовки.

— Да, — отвечает он.

Видимо, у него осталось приятное впечатление от вчерашнего разговора с Тоби.

— Похоже, вы правы, — поворачивается ко мне Сустевич.

— Приятно слышать.

Сустевич о чем-то спрашивает Серегу по-русски. Горилла-переросток отвечает по-английски:

— Шестьдесят тысяч.

Сустевич кивает. Что-то говорит Сереге по-русски, и тот уходит.

— Зачем вы пришли сюда? — спрашивает Сустевич. — Спорить?

— Нет, конечно, мой сын действительно должен вам.

Ничего не могу с собой поделать — в этот самый момент в голове у меня проносятся воспоминания, как Тоби меня подводил. Как экзамен по биологии завалил, как в летней школе набедокурил, как из университета вылетел, как его арестовали за торговлю травкой.