Ева Львова - Презумпция невиновности

– Ты же хотела умереть? – нагнетала я обстановку. – Вот и умрешь, как героиня. Правда, твой дружок Майкл даже не вспомнит, что была в его жизни девочка Вика, зато украшений доброй тети Иды, которая тебя так любит, хватит Майклу лет на пять безбедной наркоманской жизни. Ведь он наркоман, да?

– А ты откуда знаешь? – всхлипнула Вика.

– Тоже мне, бином Ньютона! Чаще всего именно наркоманы совершают спонтанные кражи. Значит, ты умрешь ради наркомана и вора, это должно тебя согревать в последние минуты жизни. Признайся, у тебя уже холодеют ноги?

Слезы начали катиться по щекам девчонки еще в тот момент, когда я вскользь обронила, что Майкл ее и не вспомнит. Теперь же Вика рыдала в полный голос, приговаривая:

– Я не хочу умирать! Не хочу! Это так страшно! Зачем ты меня отравила, подлая?

– Рассказывай, где Майкл, и получишь антидот. Дед из осторожности хранит в аптечке унитиол – вдруг кто-нибудь по ошибке вместо шершней отведает киселя с парижской зеленью?

Я показала аскорбинку, которую держала в руке, заблаговременно достав «антидот» из сумки. И вовсе не нужно было Вике знать, что настоящий унитиол выпускается в виде раствора для инъекций. Я снова спрятала витаминку в кулак, и вот тогда-то Виктория принялась выкладывать всю правду.

Набив живот холестериновыми пирожками и молочными коктейлями, Вика некоторое время еще посидела в «Макдоналдсе», разглядывая шумную публику, но затем ей стало скучно. В кармане оставалась приличная сумма в шестьсот рублей, которая требовала, чтобы ее немедленно потратили. Сначала девочка хотела поехать в аквапарк, но, дойдя до метро, сообразила, что на это ей не хватит ни денег, ни роста – в парк водных аттракционов детей ниже ста пятидесяти сантиметров пускают только в сопровождении взрослых. Вика покрутилась у метро, и внимание ее привлекла продуктовая палатка, в которой продавались разные хорошие вещи. Приникнув к стеклу, девочка положила глаз на большую пачку чипсов, но тут же одернула себя, что есть уже не хочет, но с удовольствием бы выпила чего-нибудь вкусненького. Сейчас ей было по средствам практически все – начиная от лимонада «Тархун», отдающего аптекой, заканчивая пивом «Корона», которое обычно пил ее папа. Вика подумала секунду и, решив, что пора начинать взрослую жизнь, протянула в окошко пятисотрублевую купюру со словами:

– Пиво «Корона», пожалуйста!

– Тебе сколько лет? – прищурилась продавщица.

– Вы что, тетя, совсем того? – вполне правдоподобно возмутилась Виктория. – Я же не себе покупаю, а папе!

– Папа только пиво купить просил? – расплылась в улыбке работница прилавка. – А про сигареты ты не забыла?

– Давайте и сигареты, – не стала упрямиться девочка. И, припомнив, что курит ее отец, быстро добавила:

– «Легейрос» одну пачку.

Папа часто говорил, что «Легейрос» – единственное дельное курево, остальными сигаретами он не накуривается, вот Вика и решила, что если уж начинать курить, то только с настоящего табака. Распихав по карманам трофеи, девочка отправилась на Чистопрудный бульвар, где и устроилась на лавочке со всеми удобствами. Пиво ей не понравилось, особенно первый глоток. Было оно горькое на вкус и отдавало спиртовой ваткой, которой мажут место укола, когда делают прививку. Чтобы перебить мерзкий ватный привкус во рту, Вика достала пачку сигарет и, распечатав, извлекла одну штучку. Сунув ее в рот, она огляделась по сторонам в поисках курящих людей и встретилась глазами с длинноволосым парнем в шортах цвета хаки. Майка на парне была довольно примечательная – на красном фоне красовался белый унитаз, над которым в недвусмысленной позе застыл человек мужского пола. Решив, что парень в майке как раз тот, кто ей нужен, Вика вынула сигарету из губ и пересела на соседнюю лавочку.

– Огонька не найдется? – стараясь, чтобы голос звучал как можно солиднее, проговорила девочка, поигрывая сигаретой.

– Куришь? – недоверчиво усмехнулся парень.

– Я еще и пиво пью, – похвасталась Вика, демонстрируя бутылку.

– Зашибись, – одобрил сосед по скамейке, давая Вике прикурить.

После первой затяжки девочке показалось, что в груди у нее вместо воздуха оказалась кислота, из глаз покатились слезы, и она принялась кашлять так, что парень похлопал ее по спине, думая, что она подавилась. Прокашлявшись и вытерев слезы подолом белой кофточки с вышитой собачкой на кармане, Вика украдкой посмотрела на соседа. Руки у него были худые и жилистые, и все в каких-то синяках, на пальцах синело наколотое имя Миша, и курил этот Миша вовсе не сигареты, как ее папа, а папиросу без фильтра.