Мария Брикер - Мятный шоколад

— Да, mon ami, — спохватился Сан Саныч, обращаясь к тетушке, — если мы едем вдвоем, то кто же нас подстрахует?

— Аля, кто же еще? Ты ведь согласна, детка? — вопросительно взглянула на нее тетушка.

— Но я же…

— Она согласна, Сан Саныч. Так, что же мне надеть? Мы ж не какие-нибудь там без роду, без племени! Пожалуй, траурный муаровый костюмчик сойдет, элегантно и не очень вызывающе. Мы ж не на свадьбу едем, в конце концов! Может, шляпку еще надеть? Как ты считаешь, Аля? — Тетушка сняла с антресоли некое громоздкое сооружение из шелка, тюля и искусственных цветов и водрузила его себе на голову. В сочетании со спортивным костюмом и кроссовками, в которых пребывала тетушка в данный момент — шляпка смотрелась просто грандиозно.

— Ты у меня красавица, mon ami, — восхищенно воскликнул Сан Саныч.

— А она? — осторожно спросила тетушка. Вопрос — как выглядит соперница, волновал ее в первую очередь.

— Что она? — смущенно переспросил Сан Саныч.

— Какая она, твоя жена? В том смысле, тогда какая была? — уточнила тетушка.

— Она, — с придыханием сказал Сан Саныч, искоса поглядывая на Зинаиду, — тогда она была… похожа… на куклу, — мучительно подбирая слова, охарактеризовал свою неверную супругу Сан Саныч.

— Такая же красивая? — потеряно спросила Зинаида, плюхнулась на кровать и тяжело вздохнула.

— Нет, такая же глупая и глазастая, — хихикнул Сан Саныч и прижал Зинаиду к себе.

Тетушка с удивлением посмотрела на будущего благоверного: ранее в попытках шутить Сан Саныч доселе замечен не был, и только что перед ней открылась еще одна неизведанная черта его тонкой, многогранной натуры. Сан Саныча же в данную минуту буквально во все стороны распирала гордость оттого, что потрясающая женщина, которую он страстно и нежно любил, вздумала его ревновать и даже позволила себе применить в отношении него физическую силу! Они сидели и смотрели друг на друга по-новому и не замечали ничего вокруг себя, пока Алечка не прервала их идиллию и не вернула обоих романтиков к реальности.

— Так и быть, я согласна! Единственное «но» — я не умею делать гробы! — густым басом сказала девушка и встала перед сладкой парочкой, уперев руки в бока.

К счастью, от Алечки данное и не требовалось: этого добра у Сан Саныча в мастерской всегда был большой запас, так как гробы, даже такие эксклюзивные, в общем-то, не принято заказывать заранее. И хотя в практике гробового мастера подобные прецеденты случались, но они были редким исключением из правил.

В обязанности Алечки вменялось лишь демонстрировать товар, описывать его достоинства и отпускать по установленной цене.

— Да ты не волнуйся, Алечка, — успокаивала ее тетушка, — мы будем отсутствовать всего пару дней. Съездим, разберемся, что к чему, и обратно вернемся.

— Надеюсь, что за это время никто не умрет, и я в частности, — буркнула Аля себе под нос.

Тетушка пропустила слова племянницы мимо ушей и продолжила наставления:

— Так, денег я тебе оставила, еды в холодильнике полно, инструкцию с характеристиками гробов Сан Саныч тебе приготовил, в ней все подробно описано, даже какие вопросы надо покупателю задавать… Главное, не волнуйся: представь, что ты продавец мебели, шкафов там или диванов… Все, целую, не скучай!

За тетушкой и Сан Санычем закрылась дверь, и девушка вновь осталась наедине со своими проблемами и страхами в уютном домике гробовщика. Радовало только одно — дверь изнутри запиралась на хитрый замок и цепочку, а окна первого этажа защищали кованные декоративные решетки. Так что ни через окно, ни через дверь со стороны улицы проникнуть в дом было невозможно. Хотелось, во всяком случае, на это надеяться. Осталось проверить все ли в порядке на втором этаже.

Наверх вела практически вертикальная опасная лестница, упиравшаяся в крышку люка в потолке, который и являлся, собственно, дверью на чердак. Взобравшись по неудобным ступенькам, кряхтя от натуги, Алечка откинула тяжелую крышку люка, поднялась еще на пару ступенек и оглядела пыльное, заваленное всяким хламом помещение. Похоже, второй этаж в доме почти не использовался и служил, скорее, складом ненужных вещей и прочей утвари, которую, как правило, выкинуть на помойку рука не поднимается. На чердаке стоял полумрак. Единственное закопченное мутное окошко света почти не пропускало. Впрочем, на освещенность Алечке было плевать, ее волновал совсем другой вопрос: можно ли проникнуть в дом через окно второго этажа. «Нельзя», — пришла она к однозначному выводу, громко чихнула в подтверждение своих слов, с чувством исполненного долга спустилась вниз, сняла со стены икону, уселась по-турецки на ковер, положила икону на пол перед собой и принялась вдохновлено молиться о здравии всех горожан и жителей ближайших населенных пунктов, умоляя Господа оставить их всех в живых хотя бы до возвращения тетушки и Сан Саныча. Исчерпав весь свой ресурс внезапного вселенского человеколюбия, Алечка вернула икону на прежнее место и подошла к окну. Яркий летний день буквально слепил. Кладбищенские кресты, ограды и памятники плавились в раскаленном солнцем воздухе. Безветрие, тишина, покой… но гнетущее чувство невидимой опасности внезапно вернулось. Вернулось и липкое, неприятное ощущение, что за ней наблюдают. Но кто? Откуда? Зачем?!