Мария Брикер - Босиком по снегу

— Какой же ты тупой, Олейников, — раздраженно сказал следователь, — у княгини Нины Волынской-Лацис нет никакого брата!

— Влад — любовник Нины, — подтвердил Крюгер, — она выписала его из Москвы, как только устроилась во Франции и укрепила свое материальное положение.

— Я был лучшего мнения об этой женщине: завести себе любовника под носом у человека, который, можно сказать, спас ее от безумия и бескорыстно помог, — возмутился майор. — Какой цинизм, какая низость!

— Погодите, погодите, не стоит делать таких поспешных выводов. Все было совсем не так. Княгиня Нина Волынская безгрешна, как ангел. Она потрясающая женщина, честная и порядочная, только, к сожалению, ее безграничная любовь была безоглядно подарена человеку, который вовсе не был достоин этого щедрого дара…

Больничная палата, больше похожая на номер-люкс дорогого отеля, утопала в цветах: нежные белоснежные лилии, пурпурные розы, орхидеи, тюльпаны… Как он хотел доставить ей радость, как он хотел скрасить ей последние моменты жизни! Последние… Так решила она сама, а он все еще на что-то надеялся и пытался ее переубедить.

— Все, Филипп, — через силу улыбнулась Нина, — я отказываюсь продолжать лечение, не уговаривай.

Он стоял у окна — высокий, худощавый, с царственной осанкой и узким некрасивым лицом, но по-своему привлекательный своей врожденной аристократичностью, безукоризненным вкусом и хорошими манерами, и сейчас ему впервые хотелось забыть о том, что он князь — схватить свою жену за плечи и как следует встряхнуть ее, но он сдержался.

— Нина, надежда есть, — горячо заговорил он, подошел к ней, обнял и почувствовал боль. Она была такой худенькой… — У нас есть шанс, — проглотив тугой комок в горле, продолжил Волынский. — Я нашел другого врача, он согласен взяться за твое лечение. Это лучший специалист в Европе. Завтра же мы перевезем тебя в его клинику, и начнем… Лечение, правда, тоже сложное, вызывает много побочных эффектов, но…

— Нет, Филипп, я больше не могу и не хочу, — мягко прервала его Нина. — Не стоит хвататься за соломинку, зная, что она все равно не выдержит и сломается.

— Ты с ума сошла, да?!! — ошарашено воскликнул Волынский. — Нина, прошу тебя, не принимай таких скоропалительных решений. Поговори с Владом. Не упускай свой шанс!

— Я уже приняла решение и не изменю его. Мне нужно очень многое сделать. Не стоит уговаривать меня. Ты же прекрасно все знаешь. Влад наверняка сообщил тебе, что девочка жива, она нашлась, и скоро мы увидимся. Я хочу побыть с ней рядом, пусть недолго, но в здравом уме. К тому же — завещание! Пока я даже не знаю, чье имя туда включать. А девочка достойна получить большую долю моего состояния. Она ведь была обездолена все эти годы! Надеюсь, ты меня понимаешь? Поэтому перевези меня домой… я хочу домой.

— Нет, — резко сказал Филипп, — ты пока побудешь в больнице под присмотром докторов.

— Но, Филипп…

— Что — Филипп? Ну что — Филипп?! Ты девочку хочешь увидеть или нет? — разозлился Волынский, вскочил с кресла и заходил по комнате взад-вперед. Потом опомнился, смутился, присел рядом с ней на кровать, взял ее руку и прижал к своей гладко выбритой щеке. — Прости, прости, меня, Нина! Если бы ты только знала… Ведь все эти годы я…

— Не надо, Филипп. — Она приложила свой палец к его губам и с нежностью посмотрела ему в глаза. — Я знаю, я все знаю… Милый мой, хороший… Бедный мой, Филипп! Спасибо тебе за все! Хорошо, я побуду еще какое-то время в больнице. Ты доволен? А сейчас… Сейчас я хочу побыть одна… Пожалуйста…

— Хорошо, — подавлено сказал Волынский, встал и, не простившись, вышел за дверь.

Он торопливо пересек коридор, чуть не сбив с ног молоденькую медсестру, вылетел на улицу, сел в свой автомобиль и заплакал от безысходности. Княгиня Нина Лацис-Волынская, его жена, фиктивная жена, которую он увез из России несколько лет назад — умирала, а он, врач и преданный ее друг, ничего не мог с этим поделать!

В памяти всплыл первый день их знакомства. День, который он запомнил навсегда. Такси, мокрый снег липнет к лобовому стеклу, неспешно работают дворники, оставляя на стекле мутный влажный след, запах сигаретного дыма, грязные улицы, серая унылая Москва… Несчастная девушка с разбитым лицом — прекрасным лицом, неповторимым лицом… Впервые в жизни его обвинили в пристрастии к азартным играм. Впервые в жизни его сравнили с нищим. Впервые в жизни он полюбил… Она тогда так и не позвонила ему, но судьба неумолимо вела их навстречу друг другу.