Наталья Андреева - Нагадали мне суженого

В нашем литкружке есть еще одна такая. Мальвина Палка. Происхождение имени ни мне, ни кому-то другому в нашем городе не понятно, Мальвин у нас больше нет. А вот с фамилией полный порядок, как слышится, так и выглядит. О любви они с Игнатом могут говорить часами. Я имею в виду, о физической любви или, как это еще называется, о сексе. Если бы хоть у одного из них было немного практики, все закончилось бы свадьбой. Но вот уже лет десять они об интиме лишь говорят. И конца этому не предвидится. Она пишет те самые любовные романы, которые я так ненавижу. Об идеальных людях, живущих в идеальном мире. А «технические подробности» берет у Игната, который в свое время тщательно изучил «Камасутру». То, что ни тот, ни другая так и не вышли в Интернет, их не смущает. Люди охотно верят в сказки, да еще и осуждают тех, кто пытается вернуть их в жестокую реальность.

Ох, как же мне не хочется общаться с Колено! Но куда деваться?

– Посидим в сквере, поговорим, – через силу сказала я прозаику.

Игнат, хоть и работает бухгалтером, всерьез считает себя писателем. Он давнишний член литкружка и друг Терентия Лебёдушкина. Чуть ли не единственный. Поэтому я и не сомневалась, что Колено в курсе всех подробностей конфликта, случившегося между лирическим поэтом и художником, обожающим писать уродство.

Мы сели на свежевыкрашенную лавочку в чахлом больничном сквере. В таких местах я все время думаю, насколько же стойкая связь у человека с природой. Деревья, растущие при больницах, тоже чахнут. Невольно и я впала в уныние. И покосилась на Игната. Тот уже пришел в себя и занял круговую оборону.

– Давно ты снимаешь гипс? – спросила я.

– Вообще не снимаю, – не моргнув глазом, соврал Колено. – У меня открытый перелом со смещением плюс сотрясение мозга. – Он выразительно потрогал лысину. Сотрясение мозга у него, похоже, с рождения, так что этот диагноз Игнату можно ставить хоть каждый день. А что касается ноги…

– Я ведь могу проверить, – пригрозила я.

– Что ты до меня докопалась? – заныл человек, который регулярно докапывается до всех, даже до уборщицы, моющей лестничные клетки в соседнем доме. Учит ее правильно отжимать тряпку. – Да, я хотел продлить больничный! Но ради искусства же! Работа отнимает почти все мое время, – пожаловался Игнат. – А ведь я писатель! Но в этом маленьком занюханном городишке никто не в состоянии оценить мой огромный талант! Я написал гениальную пьесу, а пригласили какого-то драматурга из Москвы! И все почему? Потому что у него, видите ли, связи! Правильно сказал Терентий… – Колено осекся.

– А подробнее? Давай рассказывай! Я хочу знать подробности единственного летнего заседания литкружка.

– Ну, хорошо… – Игнат тяжело вздохнул. – Началось все с того, что я написал гениальную пьесу. Она называется «Вопиющие случаи коррупции и злоупотребления должностным положением в хирургическом отделении районной больницы». Снизошло на меня озарение, как только появилось свободное времечко. Из чего я сделал вывод, что больничный надо продлять сколько можно. Все ради искусства! – повторил он. – Ну и началось. То есть нет! На заседании мы обсуждали не пьесу, а мой гениальный роман! «Налоговая проверка на малом предприятии и рекомендации по увеличению поступления средств в городской бюджет». Потому что пьеса тогда еще не была написана. Я как раз собирал материал. – Он потрогал гипс на ноге.

– А тебе не кажется, что название слишком длинное?

– Вот и Станиславский так сказал, – обиженно заморгал Игнат. – Но как можно сокращать плановую отчетность?! – Он всплеснул крохотными ладошками. – Да, название длинное. Согласен. Но зато какой реализм! Я не то, что все эти современные писаки! Я за каждую цифру в своей книге отвечаю! Русская литература нынче – это сплошное безобразие и безответственность! Писатель должен отвечать за каждое написанное им слово! Вот я – отвечаю! А ты почитай, что мне пишут из редакции! «Не представляет художественной ценности»! А?!

– Но разве можно выдавать за художественную литературу бухгалтерский отчет? Как тебе не стыдно, Игнат?

– Это называется производственная проза! – тут же заспорил он. – И потом у меня есть характеры! Медсестра – взяточница, главврач – хапуга, санитарка – грязнуля. Я уже не говорю о поварах! Все прут! Никто не отрабатывает свою зарплату!

– Но ведь ты ее тоже не отрабатываешь, – разозлилась я. – Вот уже месяц сидишь на липовом больничном просто потому, что с тобой никто не хочет связываться!