Нора Дмитриева - Мой личный врач

– Лиза, слышите, как дятел стучит?

– Да, слышу.

– Я очень люблю этот звук, он так оживляет тишину леса! В нем что-то такое бодрое, радостное… Знаете, очень давно, когда я училась еще в девятом классе, моего отца из Москвы перевели на работу в Техноград. Вместо коммуналки нам дали отличную квартиру в новом микрорайоне, который был построен прямо в лесу. Но меня это не радовало, я скучала по Москве, школе, друзьям. И вот однажды утром я вышла на балкон, и буквально в нескольких метрах от меня по стволу дерева застучал дятел, и мне вдруг стало так весело, я поняла, как это прекрасно – быть молодой, сильной, здоровой, жить в новеньком, только что построенном городе, мечтать о будущем и радоваться каждому дню. А однажды летом, когда я уже стала на несколько лет старше и была беременна Антоном, мне сказали, что мой любимый человек тайком от меня женился на другой женщине и уехал в Америку. Я ревела как дура целыми днями и вдруг услышала дробь дятла за окном, он стучал по дереву так, словно хотел сказать мне, что жизнь прекрасна и, несмотря ни на что, она продолжается. И я тогда плюнула на все, утерла слезы и поехала с подругой отдыхать в Крым, где купалась в море, лазила по горам, объедалась виноградом и читала стихи Макса Волошина. А потом родила Антона. Из роддома нас забирала толпа моих друзей. И кажется мне, что все это было только вчера, – горько усмехнулась моя подопечная, – а на самом деле целую жизнь тому назад, и все приходит к своему логическому концу, и не видать мне уже Крыма, хотя Антон под Феодосией построил чудесную дачу…

– Вера Дмитриевна, откуда такой пессимизм? – укорила я свою подопечную. – Берите пример с вашего отца. Он разменял девятый десяток, а в нем такая бодрость духа, такая жажда жизни! И потом, какие ваши годы! И в Крым вы еще поедете, хотя летом, в жару, вам там действительно нечего делать, но вот в бархатный сезон пожить в Крыму одно удовольствие. Теплое море, ласковое солнце, целебный воздух, фрукты, потрясающие виды… И вообще, дорогая Вера Дмитриевна, «следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца»…

– «Вы полагаете, все это будет носиться?» – улыбнулась она.

– «Я полагаю, что все это следует шить», – ответила я твердо, – и, кроме того, делать маникюр, кстати, как раз подошло его время.

Я развернула инвалидную коляску в сторону дома и уже подняла со скамейки разомлевшего на солнце Персика, собираясь водрузить его себе на плечо, как Вера Дмитриевна попросила:

– Лиза, положите вашего красавца мне на колени: и мне приятно, и ему удобно, и вам легче с нами будет.

Я, конечно же, такое предложение приняла с радостью, потому что шесть кило моего упитанного котяшки ощутимо нагружали плечи.

Когда мы миновали беседку у пруда, я не удержалась и полюбопытствовала:

– А где у вас дача?

– В Орджоникидзе, это неподалеку от Коктебеля. Знаете?

– Как не знать, если это – мое самое любимое место в Крыму: Тихая бухта, мыс Хамелеон, Лисья бухта. Я там все горки облазила.

– Я тоже. В советское время в Орджо был военный завод, который делал радиоуправляемые торпеды, и отец туда частенько ездил в командировки и нас с Антошей брал. С тех пор мы к Орджо и прикипели душой, ну вы меня понимаете, там же такая красота… Одно слово – Киммерия…

– «Ветшают дни, проходит человек, – продекламировала я волошинские строки, – но небо и земля – извечно те же. Поэтому живи текущим днем. Благослови свой синий окоем. Будь прост, как ветр, неистощим, как море, и памятью насыщен, как земля…»

– «Люби далекий парус корабля, – подхватила Вера Дмитриевна, – и песню волн, шумящих на просторе. Весь трепет жизни всех веков и рас живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас»… Лиза, для среднего медицинского работника вы очень неплохо подкованы в поэзии.

– Это все моя бабушка по материнской линии, она мне с младенчества вместо сказок на сон грядущий читала стихи, преимущественно поэтов Серебряного века, так что это – издержки домашнего воспитания.

– Подобные «издержки», – хмыкнула моя подопечная, – по нынешним временам большая редкость.

Когда наша живописная группа достигла лужайки перед господским особняком, нам навстречу с крыльца сбежал красавец мужчина Андрей.

Поздоровавшись, референт господина Шадрина с восхищением уставился на Персика, барственно разлегшегося на коленях у Веры Дмитриевны.

– Ну и зверюга, прямо-таки царь-кот. А погладить можно?

– Если он позволит…

– Даже так? Как его зовут?

– Персик.