Марина Серова - Хорошее время, чтобы умереть

Я к тому времени окончил среднюю школу и учился в консерватории. Правда, меня из нее выперли по причине несоответствия моих взглядов на современную музыку. Некоторые преподаватели… Впрочем, это не имеет теперь никакого значения…

Кузякин грустно вздохнул. Он поерзал на стуле, покашлял, посмотрел на меня жалобно, но, не увидев в моих глазах сочувствия, отвел взгляд и продолжил:

– Я стал играть в одном ансамбле. Он теперь довольно известен… Я играл на бас-гитаре и даже немного пел. А через несколько лет один знакомый предложил мне заняться продюсированием, сказал, что у него есть деньги, и он ищет, куда бы их вложить, а у меня есть коммерческая жилка и все такое… Я решил попробовать.

Мы создали группу, стали репетировать, пробовали выступать… И вот однажды, когда у нас уже стало что-то получаться и пошли кое-какие деньжата, я влюбился.

Кузякин с тоской посмотрел на меня. Я удивленно вскинула брови: при чем тут я? Когда этот бас-гитарист, будущий продюсер влюбился, я скорее всего еще ходила в детский садик и складывала из пластмассовых кубиков домики.

– Нет, Татьяна, ты здесь ни при чем, – заверил меня Кузякин.

«И это радует», – подумала я.

– Я влюбился, да… Только не смейтесь, это трагедия… трагедия всей моей жизни! – Кузякин отвернулся и, как мне показалось, всхлипнул.

– Ну-ну, давайте без этого, – поморщился Мельников. – Мы тут, знаете, ко всяким концертам привыкли. Так что без лирики и, если можно, покороче.

Допрашиваемый вздохнул и потеребил свой петушиный галстук.

– Одним словом, объект моей любви… мой объект любви… был, так сказать… в общем, он был…

– Человеком одного с тобой пола, – подсказала я.

Продюсер метнул на меня недовольный взгляд.

– Да, Танечка, ты права. Я влюбился в одного мальчика, моего соседа. Ему было лет двенадцать или что-то около того. Поверьте, я долго боролся с этим чувством, мне самому было поначалу дико… Но время шло, а я ничего не мог с собой поделать. Я пытался встречаться с девушками, даже, бывало, затаскивал их в постель – что сделать было совсем нетрудно. Наш ансамбль к тому времени стал довольно популярным, и девушки сами висли на нас. Но я при этом чувствовал такое… такое омерзение!.. Черт! Короче, однажды я проснулся и понял, что я – человек нетрадиционной, так сказать, ориентации. Мало того, меня тянуло к мальчикам, то есть к детям, именно к детям… Нет, я все прекрасно понимал: это плохо, это преступление! Если вы думаете, что я не пытался с этим бороться, вы ошибаетесь! Я пытался, честное слово, пытался, я даже хотел лечиться…

– Да расхотел, – сделал заключение Андрей.

Продюсер тяжело вздохнул:

– Не то чтобы расхотел… Просто подумал: если Бог создал меня таким , может, так и надо, ему-то там виднее…

– Ну, конечно! Давайте еще все на Бога свалим: ему, мол, так было угодно! – проворчал Мельников. – Продолжайте, гражданин, и желательно без философских измышлений!

– Так вот, мучился я, мучился, потом плюнул на все, смирился со своими наклонностями и начал ухаживать за тем пацаном. Его, кстати, Петечкой звали, ну, то есть Петром… Я его ласково Петюшей называл… Заманил я его как-то к себе… Ну, все такое… вина ему налил, накормил всякими лакомствами. Денег ему обещал на «музыку»… Короче, уломал я его… Стал Петюша ко мне захаживать. И так у нас все хорошо сладилось, вы не представляете! Я ему денег давал… Мальчик был такой молоденький, такой сладенький!..

– Без подробностей! – рявкнул Андрей, брезгливо поморщившись. – Ягудина тут при чем? Она что, отбила его у вас?

Кузякин посмотрел на Мельникова недоуменно, потом, видно, сообразил, что старший лейтенант так шутит. Я тоже посмотрела на моего друга: он язвил, стало быть, Кузякин жутко раздражал его.

– Эта гадина следила за нами и подсматривала. Ей даже удалось сфотографировать нас… за этим самым… занятием…

– Понятно, понятно. Она вас шантажировала, – кивнул Андрей.

– Да. Я тогда еще жил в Трубном районе, на окраине, в коммуналке. Она жила в моей квартире… Мой отец еще не оставил мне квартиру, и приходилось жить в таких условиях.

В этот момент я чертыхнулась про себя. Вот оно! Вспомнила! Говорила же мне Светка, тогда, у меня дома, когда рассказывала про Кузякина: «…Нет, вообще-то он в какой-то мере молодец: жил когда-то в Трубном районе в коммуналке, а теперь…» И когда Прасковья Никитична рассказывала, что Ягудина тоже какое-то время жила в Трубном районе, в коммуналке, у меня тогда еще мыслишка шевельнулась: про кого-то я уже слышала подобное. Почему же я тогда не догадалась? Поработала бы как следует извилинами, не оказалась бы на кузякинской даче.