Владимир Колычев - Кодекс мстителя

– И что ты предлагаешь? – изобразил я интерес.

– Грохни его самого. Тогда Диана будет твоей. Мне наплевать на вашу любовь. Дело ведь не в ней, а в том, что весь мой сервис принадлежал Вольфу. Он что-то записал на Диану, что-то на сына, что-то на дочь. Так все делают.

– И что?

– А то, что у тебя и Диана будет, и автосервис. Ты станешь генеральным директором вместо меня.

– Хорошо, сначала я грохну тебя, а потом Вадима. – Тут я демонстративно зевнул.

Саянов с досады ладонями сжал виски. Обидно, когда доводы, выстроенные тобой, рушатся так же запросто, как соломенный домик Ниф-Нифа.

– Зачем тебе грех на душу брать? – Он умоляюще смотрел на меня. – Мы можем договориться. Я умею проигрывать. Ты меня сделал, и все, я отхожу в сторону. Сейчас мы едем ко мне домой, я отдам тебе двести штук зеленью, и ты отвезешь меня в аэропорт. Я сегодня же буду в Австрии и здесь больше никогда не появлюсь.

– Тебе самому не смешно?

– Нет, нисколько. Потому что я говорю правду.

– Ты просто стараешься выкрутиться. Теперь о том, что грех на душу надо взять. Жаль, но другого выхода у меня нет. Тут как на войне. Ты или тебя. Я не хочу, чтобы меня.

– Ты не прав. Мы могли бы договориться. Хотя нет, не получится! – Саянов просиял так, как будто стал свидетелем какого-то чуда, которое разворачивалось у меня за спиной, и вдруг завопил: – Гасите его, пацаны!

У него это получилось так убедительно, что я обернулся и на мгновение утратил контроль над ситуацией. Этим Саянов и воспользовался. Он бросился на меня, под грохот выстрела сгреб в охапку.

Я успел нажать на спуск, прежде чем пистолет вылетел у меня из руки. Пуля попала Саянову в живот, он ревел как раненый медведь, но боль не мешала ему лупить меня кулаками, локтями, лбом. Я отбивался, пытался скинуть с себя взбесившегося зверя, но, увы, физически Саянов оказался крепче меня. Я пропустил сильный удар в голову и поплыл.

Саянов вдруг извернулся, взял меня на удушающий прием, и свет окончательно померк перед моими глазами. Теряя сознание, я понял, что со мной покончено.

Что делать, если перхоть просыпалась на погон? Неплохо было бы сдуть ее феном. Еще лучше вымыть голову специальным шампунем, как это делаю я. Но в отличие от меня полковник Рощин не следит за собой. Волосы у него неряшливые, упомянутую уже перхоть на погонах он просто не замечает. Впрочем, какое мне дело до его внешнего вида? Главное, что он очень здорово помог мне. Вчера вечером наконец-то был арестован Коган.

– Героин у него нашли. Теперь он от нас не отвертится.

Рощин был рад сообщить мне о нашем общем успехе, но его улыбка оказалась неприятной, в ней сквозило что-то иезуитское. Ведь с героином в кармане он мог взять и меня. Технически это совсем не сложно, а совесть – понятие относительное. Коган – враг общества, и против него все способы хороши. А я могу оказаться личным врагом Рощина, если откажусь от его крыши. Я сам же и сказал полковнику, что готов пойти под нее.

– Все-таки этого мало. – Я покачал головой. – Вдруг ему дадут условно?

– Что ж, если он доживет до суда, то все может быть, – снисходительно усмехнулся Рощин.

– А он доживет?

– Кто знает. В следственном изоляторе всякое может произойти.

– Хотелось бы, чтобы он признался в убийстве моего отца.

– Мы стараемся.

– Одного Когана мало.

– Доберемся и до остальных. Все будет в порядке, Вадим Павлович. Вы же видите, мы не сидим сложа руки. Кстати, вы ничего не хотите мне сказать?

– О чем это вы, Дмитрий Степанович?

– Видите ли, поступила информация, что позавчера вечером в районе вашего дома слышны были выстрелы.

– Да, было такое, – не стал отрицать я. – Думаю, так выглядело предупреждение.

– Я тоже почему-то так считаю. Поэтому нам пришлось поторопиться. Коган больше не опасен. Давайте договоримся, Вадим Павлович, что вы не будете скрывать от меня информацию, касающуюся нашего общего дела.

– Я ничего не утаивал. Просто не придал значения.

– А может, все-таки скрывали?

Взгляд у Рощина не тяжелый, не злой, но гипнотический, и я попал под его влияние. К тому же кто он для меня такой, этот Ваня Лобов? Чего ради я должен его выгораживать?

С Рощиным мне ссориться никак нельзя. От него сейчас зависит моя свобода, как личная, так и экономическая.

– Каюсь.

Тут я и рассказал ему про свой разговор с Лобовым, о том, как он подкараулил меня на кладбище, сперва угрожал оружием, потом предложил свою помощь. Я поделился с полковником и своими соображениями насчет Саянова.