Александр Полюх - Иту - Шаа

В соседней комнате домика участкового шерифа дознание лейтенанта Засеяна все более очевидно начинало пробуксовывать.

- Итак, вы настаиваете на том, что приехали за десять тысяч километров для сбора материалов для книги о легендах давно вымершего племени? - с сарказмом вопрошал лейтенант.

- Один человек из этого племени жив, - сдержанно заметила Маша. - Это отец Тимофея - Топи-сану.

- Может быть, - поморщился начальник следственной группы. - Наверное, он недавно вернулся сюда, так как в тридцатых годах все население Хмурого было эвакуировано на материк.

- Верно, - согласилась ученая-этнограф, - Он вернулся вместе с группой последователей культа Иту-Шаа.

- Вы об этой банде бездельников-сектантов? - насмешливо уточнил лейтенант. - Вот уж действительно, этот остров для всяких придурков будто медом намазан, слетаются, как мухи на дерь...

Тут Засеян понял, что несколько хватил лишку.

- Я не имел в виду вас, госпожа Григорьева.

В этот момент в комнату вошел Богданович и обратился к начальству.

- Гамлет, есть серьезный разговор. Пусть твоя подопечная пока погуляет поблизости, но не одна. Думаю, она нам скоро понадобится.

- Понял, - отозвался тезка принца Датского и кивнул своему напарнику по допросу. - Погуляй с госпожой Григорьевой у домика. Когда будет нужно, я вас позову.

Ученая-этнограф, эскортируемая Васильевым, вышла через выбитые двери домика участкового шерифа на пустырь. Там, около вертолета, находились участковый врач, второй допрашивавший островного эскулапа милиционер и пилот вертолета, улыбчатый симпатичный брюнет. Он положил глаз на Машу во время первой же встречи. В руках почтенное собрание держало пластиковые стаканчики, из которых поднимались едва заметные завитки водяного пара.

Увидев женщину, Чивилидис отвел глаза в сторону, у него были для этого основания.

Пилот, напротив, улыбнулся предмету своих симпатий и предложил, протягивая термос:

- Горячего кофе хотите?

Когда Засеян и Богданович остались наедине в кабинете участкового шерифа, лейтенант нетерпеливо спросил у своего подчиненного:

- Ну, что у тебя там?

- Сейчас мне рассказал местный участковый врач, при условии неразглашения источника информации, - не торопясь, со смаком начал рассказывать сержант. - Что, во-первых, напарник нашей красотки-москвички, имеет сообщников на Хмуром...

- Знаю, - перебил его лейтенант. - Папаша его в местной секте за авторитета копает.

- Во-вторых, - не смущаясь, продолжил Богданович. - Из последних одиннадцати лет жизни Тимофея Тони, десять его домом была тюрьма. Долинин давал запрос на материк.

Засеян даже присвистнул от удивления.

- Вот как! А наша красотка вроде бы утверждала, что он учился с ней в университете.

- Недоучился, посадили.

- Что за ним?

- Кажется, убийство в драке, - пожал плечами сержант. - И еще, Чивилидис утверждает, что Долинин собирался искать с приезжими на острове золото.

Начальник следственной группы расплылся в иронической улыбке.

- То-то я удивляюсь, что за рвение у алкаша участкового шерифа к этнографии. Его же сюда и сослали за пьянку и служебное несоответствие. Золото!

- У тебя что-нибудь есть? - спросил Богданович.

- Есть. Оказывается, во время похода Тимофей и Долинин подрались. В результате - пистолетный выстрел, и нет нашего золотоискателя.

- По-моему, место этого Тимофея в этой комнате, - заметал инициативный подчиненный. - Он у нас живо расколется.

- Точно, - согласился Гамлет Засеян. - Будь добр, займись его поисками. Надеюсь, в этом случае он не отделается червонцем на душу населения. Вышак по нем давно плачет!

Глава вторая

Три милиционера из следственной группы лейтенанта Засеяна сидели на кровати в спальне усопшего участкового шерифа и травили байки. Они нисколько не смущались грязью и беспорядком, царившим в опочивальне блюстителя порядка острова Хмурого.

Один из них, невысокий худощавый блондин, из тех, о которых говорят "мелок клоп, да кусач", весело рассказывал:

- Вернулся он не утром, как сказал жене, а ночью. Открыл дверь своим ключом, ну и естественно, застукал соседушку - отблагодарил от всего сердца! Слушатели рассказчика дружно расхохотались. В комнату вошел Богданович и бодро скомандовал:

- Смирно!

- Вольно! - отозвался рассказчик. Он тоже носил на погонах сержантские лычки. В глаза его звали Саней, а за глаза - "кусок Шварценеггера".

Никто из присутствовавших в комнате и не подумал двинуться с места. Они с ленивым любопытством смотрели на самозваное начальство и ждали продолжения.