Николай Пономаренко - Казенный дом (Чеченский транзит - 2)

- Придурков много. Взрывчатки тоже. Хочу все же выяснить, не на меня ли покушались. Мне своих заклятых дружков трясти не перетрясти. Много времени потребуется...

На кухню вошла жена Глушкова.

- Вадим, чайник же кипит! Сижу в комнате, жду, а они заговорились здесь. Как женщины.

Светлана засмеялась, снимая чайник с огня.

- Как работается молодому следаку? Попомнила мои слова?

Гусаров в шутку пугал Светлану трудностями службы в милиции и кошмарной перспективы быть женой милиционера. То и другое уже исполнилось в жизни Светланы.

- Ох, попомнила. Пророчества ваши, Андрей Витальевич, сбываются. Глухих дел полон сейф и ещё прибавляется.

- Ничего, избавишься от них, дадут тебе потом вести дела по малолеткам, справишься как-нибудь, - сказал Вадим.

- Это слова утешения любящего мужа. А я вот правду-матку скажу. Раскроешь ты всех глухарей и будут тебе сыпать самое сложное и запутанное. Грузят на того, кто везет, - заключил Гусаров.

- И всегда то вы правы. Я действительно не представляла этих сложностей. Работа какая-то бумажная.

Гусаров засмеялся:

- Правильно. Главная бумага - бланк отказа в возбуждении уголовного дела. Это ты, конечно, усвоила?

- Усвоила.

- Нет, не понимает она, - вмешался Вадим. - Не получится из неё настоящего следователя. Все возбуждать старается вместо отказа. Темпераментная.

Светлана обратилась к Гусарову за поддержкой.

- Вот он мне говорит, что одно дело из глухих можно похерить без всяких угрызений совести.

Глушковы пригласили Андрея на чай.

- Я хоть ваше мнение узнаю, - направилась в свою комнату Светлана.

Общежитский неуют этим людям был привычен. Они оказались как бы отброшенными во времени назад. Из общаги в квартиру, а затем обратно.

- А Борька где? - Гусаров спросил о сыне Глушковых.

- На юг отправили к деду-бабе, к Светкиным родителям в Зеленовск.

- Вот, к слову, о юге и том глухаре.

Разлив чай по чашкам, Света присела.

- Одно время одолевала наш отдел престарелая женщина, интеллигентная, не скандальная, но настойчивая. И на мой взгляд - по делу.

Светлана рассказала суть проблемы. У заявительницы по имени Галина Рудольфовна Гриневич была дочь Вера, по мужу - Слепенкова, внуки. Жили раздельно. Гриневич в центре города у Казанского собора, а Слепенковы на проспекте Стачек на пересечении с Ленинским. Встречались, отношения были теплые до какого-то времени. Потом стала Галина Рудольфовна замечать за семейкой странности. Креститься стали, а ещё руками водить по-чумаковски или по-восточному. Женщина старой закалки, но не рутинерша, Галина Рудольфовна интересовалась духовной жизнью, запретов в этой области не терпела. Силу познания уважала. Все было ничего до тех пор, пока молодежь не стала приставать с просьбами помочь финансово Академии эзотерических наук какого-то Кудратова. Галина Рудольфовна, театральный художник и искусствовед за долгую жизнь накопила немало старинных вещей, хоть и бесполезных в обиходе. Ей приносили в мастерскую и домой предметы антиквариата для реставрации или чтобы проконсультироваться о стоимости. Кое-что Гриневич выторговывала для себя, покупала или обменивала. Кое-что из приносимого соглашалась продать сама, так как знала интересующихся именно такими определенными вещами. При этом имела выгоду.

- Ну зачем вам, мама, эти канделябры?

Дочь Вера указывала на какие-либо предметы в квартире Галины Рудольфовны и с искренним недоумением вопрошала:

- А это зачем?

Гриневич, человек характера властного, долго терпела эти посягательства на свои сокровища, терпеливо объясняла:

- Вы тоже постареете. Вы будете любить какую-нибудь расколотую настольную лампу, при которой провели тысячи вечеров. И ничего милее не будет этого дурацкого предмета нынешнего ширпотреба. Так и многие вещи в моей квартире. А предметы прошлых веков - это моя специальность, коей я посвятила жизнь. Многие я восстановила, вернула к первоначальному виду. Как эти же канделябры. Их принес дворник с соседней улицы. Нашел около переполненных мусорных баков. Выбросили по неведению. А они сделаны в начале прошлого века. Я трудилась над ними целый год. Разве заметно, что они пострадали от людей и времени? А эти позолоченные серебряные сахарницы? А эта шкатулка? У каждого предмета своя история, своя душа...

Объяснения приходилось повторять при каждой встрече с Верой и зятем. Галина Рудольфовна дабы её не обвиняли в жадности всегда дарила семье дочери деньги. Можно сказать, выдавала ежемесячную среднюю зарплату. И все же настойчивое выпрашивание вещей продолжалось. Теперь уже просили для оснащения святой обители последователей Кудратова. Однажды, будучи не в лучшем расположении духа, Галина Рудольфовна сама приехала в гости к Вере в квартиру на проспекте Стачек. Дверь открыл какой-то толстенный мужчина с внешностью кавказца.