Стюарт Макбрайд - Пабы, церкви, дождь

— Как я могу помогать варварам в борьбе против Рима?..

Он вышел из машины и пошел через кусты и траву к строению номер один. Дверь была открыта настежь, фары полицейской машины освещали голый бетонный пол. Трупы животных исчезли. Одно строение было очищено, остались еще два.

Логан уехал, оставив Труповоза рыдающим рядом с пустым зданием фермы.

Вечер прошел совсем не так, как Логан планировал. Когда он наконец добрался до паба, констебль Джеки Ватсон еще была там и все еще переживала из-за полученного выговора. А может быть, от него все еще разило Труповозом, хотя возвращался он с опущенными стеклами.

— Ах, как ужасно от тебя воняет…

Либо то, либо другое, но весь вечер она провела, болтая с Саймоном Ренни и еще каким-то констеблем, которого Логан не знал. Никто ему не грубил, но никто и не выпрыгнул из штанов, чтобы броситься ему навстречу и самым сердечным образом поприветствовать. А подразумевалось, что вечеринка в его честь! Ведь это он нашел Ричарда Эрскина. Живого!

Пропустив всего пару пинт, Логан решил, что пора сваливать, и пошел домой, по дороге заглянув в ближайшую круглосуточную забегаловку.

Он не заметил темно-серый «мерседес», стоявший напротив его дома, вдали от света уличных фонарей. Не увидел крепкого мужчину, который открыл дверь со стороны водителя, вышел из машины и натянул пару черных кожаных перчаток. И не услышал, как тот похрустел пальцами, пока он удерживал остывающую рыбу с жареной картошкой на одной руке, пытаясь другой нащупать в кармане ключи.

— Ты не позвонил.

Логан чуть не выронил свой ужин.

Резко повернулся и увидел Колина Миллера, стоявшего, скрестив руки на груди, рядом с очень дорогой машиной.

— Я ждал твоего звонка в полчетвертого. — Слова вылетали из его рта вместе с облачками пара. — Ты не позвонил.

Логан застонал. Он хотел поговорить с инспектором Иншем, но все как-то не получалось.

— Ну да… — произнес он наконец. — Я говорил с инспектором… Он сказал, что, по его мнению, нам это не очень подходит.

Это была наглая ложь, но Миллер ведь этого не знал. По крайней мере, выглядело так, как будто он пытался.

— Не очень подходит? — переспросил репортер.

— Он решил, что на этой неделе мне известности уже вполне достаточно, — сказал Логан, подумав, что за такое вранье вешать надо. — Ты же знаешь, какой он…

И пожал плечами.

— Не очень подходит? — Миллер нахмурился. — Я ему покажу, мать его, что значит не очень подходит.

Вынул из кармана коммуникатор и что-то в нем записал.

Следующее утро началось с десятка аварий на улицах города. Везде обошлось без жертв; все пеняли на пятисантиметровый слой снега, выпавшего за ночь.

К половине восьмого утра облака приобрели серовато-стальной оттенок; они низко висели над городом, казалось, до них можно дотянуться рукой. Крошечные белые хлопья плавно падали на Гранитный город и мгновенно таяли, коснувшись дорог и тротуаров. Пахло снегом. В воздухе ощущался резковатый металлический привкус, и было понятно, что настоящий снегопад не за горами.

Утренний выпуск «Пресс энд Джорнэл» хлопнулся о порог квартиры Логана, как надгробная плита. Правда, на этот раз хоронили не его самого. Это были похороны его ошибки. В центре первой страницы газеты красовалась фотография детектива-инспектора Инша в костюме злодея из рождественской пантомимы. Это была фотография с рекламной афиши представления, и оскал Инша на ней был по-настоящему зловещим. «Пока наши дети умирают, детектив-инспектор валяет дурака» — гласил заголовок.

— О господи!

Подпись под фотографией вторила заголовку: «Что важнее — играть в рождественской пантомиме или ловить педофила-убийцу, разгуливающего по нашим улицам?»

Колин Миллер нанес еще один удар.

Стоя перед умывальником, он прочитал, что инспектор «скакал по сцене как полоумный, в то время как местный герой полицейский Логан Макрай на улицах города искал пропавшего малыша Ричарда Эрскина». И вся статья в том же духе. Миллер провел первоклассную атаку на инспектора Инша. Он представил всеми уважаемого старшего офицера полиции в образе бесчувственного урода. И еще там была процитирована фраза главного суперинтенданта, сказавшего, что «дело это очень серьезное и будет подвергнуто тщательной проверке».

— О господи…

Заметка «Работник муниципальной службы подвергся нападению обеспокоенных родителей» была едва видна на второй странице.

Во время утреннего совещания Инш был в отвратительном настроении, и все прилагали неимоверные усилия, чтобы не сказать или не сделать чего-то, что могло бы вывести его из себя. Это был не тот день, когда можно было нечаянно облажаться.