Игорь Скорин - Я отвечаю за свою страну

Дела по расследованию убийств самые сложные, но там, где неизвестен и убитый, раскрыть преступление невероятно трудно. Устанавливать же личность убитого должен я; помогать мне, конечно, будут, но отвечаю за это я. С сегодняшнего дня и до того, как заполню протокол опознания погибшего, для меня не будет других дел.

Начинать надо с морга, куда доставили труп. Я и фотограф — его зовут Виталий — надеваем поверх одежды белые халаты и идем к анатомичке. Производивший вскрытие эксперт Евгеньев еще не ушел, он складывает свои записи в портфель. Всегда лучше непосредственно от эксперта узнать его мнение. Мы знакомы давно, и ему известно, что́ именно меня интересует. Говорит Евгеньев, как всегда, в сторону, на меня не глядя:

— Не вижу, за что зацепиться. Умер бедняга от удара тяжелым предметом — перелом основания и свода черепа. Смерть наступила сразу, в час — два часа ночи. Ничего в одежде и на теле не нашел, следов сопротивления не видно. — Евгеньев застегнул портфель. — Извини, тороплюсь на лекцию. — И ушел, так и не посмотрев мне в глаза.

Мы откатили столик в соседнюю пустую комнату, разложили на окне свои вещи и бумаги, зажгли дополнительный свет, проверили фотоаппарат и вспышку, после чего я снял простыню. Покойный после вскрытия был снова одет, руки сложены на груди, следы крови смыты, волосы причесаны. Он мне сразу показался знакомым. Я обошел его кругом и утвердился в мысли, что видел где-то этого человека, а когда отошел назад, по овалу и прическе узнал убитого — передо мной был «киногерой» из Сочи. Вспомнились отпуск, наши встречи, загадочная красавица, мысли на аэродроме. Конечно, я не знаю, имеет ли она отношение к убийству, но рассказать об убитом может многое. Значит, скоро мы должны встретиться, и я заметно взволновался. Виталий сразу учуял необычное.

— Ты что, знаешь его? — И мне пришлось вернуться на землю.

— Встречал в отпуске, но понятия не имею, кто он.

В морге мы пробыли около часа. Оттуда я поехал к следователю, ведущему дело. Ничего интересного у него не было. По делу создана группа уголовного розыска. Сотрудники с фотографиями обошли все близлежащие дома, но пока парня никто не признал. Ни в одном районе города заявок об исчезновении лиц, схожих по приметам с убитым, не поступало. Чем больше мы с начальником отдела обсуждали ситуацию, тем яснее виделась необходимость моей срочной поездки в Сочи. Начальник угрозыска города дал добро на командировку, и я поехал в кассу за билетом.

Рейс оказался ночным, народа в самолете было мало. Я выбрал первый, совсем пустой, полуосвещенный салон. Мерно работали турбины, глаза закрылись, но спать не хотелось. Если вспомнить мои встречи с убитым и его спутниками, трудно в их поведении найти что-нибудь необычное. Трудно вообще судить о людях, которых видишь на отдыхе раскованными, веселыми, щедрыми. Одеты они были модно, деньги, похоже, тратили легко, как люди, к тому привыкшие.

В салон кто-то вошел, и я открыл глаза. Наискось, через проход, на несколько кресел впереди меня села женщина. Разглядеть ее в полутьме я не смог. Она не шевелилась, и я вернулся к своим мыслям, хотя пытаться вспомнить и расшифровать каждую встречу с теми людьми сейчас казалось бессмысленно. Как много мне удастся узнать, зависит не только от моей настойчивости — от удачи в первую голову. Надеяться на чью-то зрительную память при сочинском коловращении нереально. Правда, я взял с собой фотографии убитого во всех ракурсах, он на них как живой.

Постепенно я все-таки задремал и проснулся, когда самолет пошел на посадку. В салоне зажегся свет. Женщина сидела, закрыв глаза, на ней была форма стюардессы. Широкоскулое лицо, черные и длинные волосы. Про такие лица в своих документах мы пишем «монгольского типа». Она вздохнула и открыла глаза, распрямилась, замерла на секунду, потом резко встала и вышла из салона.

…Аэродром был пустынен, площадь перед ним тоже. Пропало летнее изобилие такси и автобусов, только одна голубая «Волга» и старенький автобус с надписью «Адлер — Сочи» ждали пассажиров. Добрались мы до города быстро. По пути автобус останавливался только перед санаториями, чтобы высадить прибывших на лечение. В центре последними сошли я и тучный мужчина, дальше машина пошла пустая.

Моросило, было безлюдно, перед горкомом партии работал фонтан, горели всего несколько светильников. Из-за отсутствия людей вестибюль гостиницы «Ленинград» казался огромным. Заплатив за сутки, я поднялся в буфет третьего этажа. Только за одним столиком сидели две женщины и с тоской говорили о затянувшихся дождях, буфетчица за стойкой читала книгу. Я попросил порцию сосисок и кофе, она принесла заказанное и снова принялась за чтение. Еще в самолете я решил обращаться в местную милицию в крайнем случае: иногда бывает лучше работать одному. Я твердо знаю, что и где искать, лишние люди — лишнее мнение, другой подход. Да и пока просто введешь в курс дела — уйдет время, которого и без того мало.