Игорь Скорин - Я отвечаю за свою страну

— Вы сами где и кем работаете? — спросил снова следователь.

— Экспедитором на мясокомбинате, — ответил Григорьев и после паузы добавил: — Паршивец, на весь дом ославил.

— А у вас самого раньше никогда не было пистолета? — поинтересовался следователь.

— У меня?.. — Григорьев пожал плечами. — Пистолета нет, не было. Был наган. После фронта, как демобилизовался, я инкассатором работал, тогда имел по службе наган. Но дома его не держал.

— Я не про наган, а про пистолет спрашиваю. Вы же служили в армии, должны различать оружие. Кстати, кем вы были в армии, какое звание имели?

— Младший лейтенант, последняя должность — командир взвода. Но пистолета не имел, наган был. Люблю за точность боя.

— «Вальтер» тоже неплохое оружие.

— Неплохое. Слышал.

— Что же, за всю войну в руках не держали?

— Брезговал, — в ответе Григорьева улавливалась нарочитость.

— Значит, изъятый пистолет принадлежал не вам, а вашему сыну?

— Не знаю. Это вы выясняйте, вас это интересует.

— У вас есть еще дети?

— Слава богу, один.

Григорьев внимательно прочитал протокол, подписал всюду, где полагалось, и спросил:

— Я могу быть свободным?

— Да. Идите.

Ничего больше не спросил Григорьев-отец и ушел не простясь.

Младший Григорьев переступал порог милиции во второй раз. Впервые это случилось два года назад, когда ему вручали паспорт. А потом в торжественной обстановке, в большом, украшенном лозунгами, плакатами и цветами зале клуба начальник отделения произнес речь, пожелал ребятам и девчатам быть достойными гражданами СССР. Юрий не ожидал, что выдача паспортов превратится в праздник. Устроили небольшой концерт, даже танцы под радиолу. Танцевали в основном девушки. Одну из них он хорошо запомнил. Небольшого роста, темноволосая, в зеленом платье, она сама пригласила его на танец. Юрий было покраснел, смутился, сказал, что не умеет. Но девушка вытащила его из группы ребят, заставила танцевать. После танца он тут же скрылся за спинами ребят, но тайно надеялся, что она увидит и снова пригласит. Девушка не увидела, но он все равно ушел домой с каким-то радостным чувством.

Дома его ждал накрытый стол. Мать испекла пирог. «Вот ты уже и взрослый, сынок», — сказала она и взяла посмотреть новенькую книжицу.

Открыла. Рядом с ровными записями — фотография. С нее смотрел ее сын, подросток с зоркими, ясными глазами. Глядел мимо, будто высматривал что-то вдали, но не мог понять, что именно, пытался. Чуть приоткрытый губастый рот выдавал непосредственность и любопытство, а скошенная челочка — озорство. Под пиджаком виднелась белая, застегнутая на все пуговки рубашка. «Галстук все же снял, — подумала про себя мать. — Видно, постеснялся, глупый». А ведь сама его повязала, когда пошел фотографироваться. Фотокарточку крепко прижали две маленькие вдавленные печати, а белый уголок закрыла большая лиловая. И матери показалось на миг, что этими казенными знаками сына словно отгородили от нее и он уже не вернется под ласковое крыло.

Она вздохнула, упрекнула себя в глупых мыслях и положила новенький паспорт к двум другим в шкатулку на комоде. Три документа теперь уже троих в семье взрослых людей.

Когда мать мыла посуду, а сын помогал вытирать, пришел отец. От него по привычке попахивало вином.

— Что за торжество? — спросил громко. — Пирогом пахнет.

— Паспорт Юрию выдали, — ответила мать.

— Ну и что? Покажи документ.

Мать достала паспорт из шкатулки, подала ему.

Отец раскрыл, поглядел и вернул.

— Взрослым стал… Теперь тебя, выходит, и драть уже нельзя — полноправный гражданин, полноценный… Ну раз ты такой равноправный, тогда ставь на стол. Угощай отца и мать.

Юрий переглянулся с матерью, понимая, о чем говорит отец.

Мать поставила чашки, порезала пирог, пошла за чайником.

— Чаем взрослых мужиков надумала угощать? Не пойдет, — сказал отец. — Такое дело полагается другим отмечать. Недогадливый ты, парень. Зато я не упустил.

И вытянул из внутреннего кармана пальто бутылку портвейна.

— Откупоривай, Юрка!

— Зачем это? Не надо ему. Убери! — попросила мать.

— Не лезь, мать, не в свое дело. Мы сами знаем, что нам пить. Верно, Юрка? Что молчишь? Небось охота приобщиться? За спиной-то небось с ребятами давно потребляешь, а? Ну говори, потребляешь? — подзуживал отец.

Юрий отрицательно помотал головой.

— Врешь ведь, подлец! Не поверю. Я в твои лета не этот «квас» пил, самогоном с парнями баловались.