Игорь Скорин - Я отвечаю за свою страну

Матрена подала банку и понимающе переглянулась с Евдокией. Федорков взял банку, вышел во двор, снял пластмассовую крышку и понюхал. Все тоже вышли вслед за ним, Стратоныч от любопытства вытянул шею, как старый гусь.

— Продукт и впрямь крепкий, — сказал Павел и вылил содержимое на землю.

— Ай-ай! Что делаешь, добро губишь! — загомонили старухи.

А дед досадливо крякнул и почесал затылок:

— Зачем ты, значит, лейтенант, так? Не надо бы…

— Надо, дедусь, надо. Вас, Матрена Акимовна, предупреждаю. Если узнаю, что аппарат ваш задымит, пеняйте на себя. Все. Понятно?

— Понятно, чего уж там. Прости нас, старых. Не будет больше этого. Огород-то вот только как вспахать? Никто на сухую не пашет.

— Вспашет. Теперь новый порядок будет. Внесешь взнос в рабочком совхоза — и вспашут тебе огород.

— Да что ты! Неужель правда?

— Обратитесь к Нестеркину, он все объяснит. Желаю всего хорошего. До свидания.

— Счастливого тебе пути, сынок.

Федорков возвращался из Косыревки на четвертой скорости, изредка улыбался, вспоминая Стратоныча, его неподдельный ужас, когда он вылил содержимое банки. Перед ним стояли лица Матрены и Евдокии — и раздумье овладевало им.

Приехав в Заборье, Павел сразу пошел в райотдел. Журавлев стоял в кабинете и смотрел в окно.

— Садись, Федорков. Доложи по краже.

— Что сказать, Юрий Степанович? Выяснил я, кому семь бутылок перцовки продала Пырсикова. Трое взяли перцовку. Что из этого? Может, гастролеры какие своровали?

— Может, и залетные. Только, знаешь, гадать негоже. Отрабатывать надо разные версии. Ты вот что. Поинтересуйся, кто из заборьевских после кражи какие-нибудь дорогостоящие вещи покупал. Потолкайся там среди народа. Неважно, где покупали — в вашем ли магазине, в райцентре, в области. Главное, узнай, кто делал ценные покупки. Как-никак тыщу двести царапнули — всю дневную выручку. Мне сообщи, если есть за что зацепиться. Вопросы еще есть?

— Есть, Юрий Степанович. Как бы нам Панова, внештатного моего, поощрить? Он ведь со мной Каспарухова задерживал, здорово помог.

— Молодец, что подсказал. Это мы сделаем. Напишу представление в райисполком, копию в роно направлю.

…Возвратившись в Заборье после бессонной ночи, Федорков лег отоспаться на своей зимней постели в горнице. Дрема окутывала его тело, как осенний туман устилает ноля, медленно и вкрадчиво, но сон не шел. Мысли кружились вокруг одного: как раскрыть кражу, как доказать Горохину, что не зря носит погоны на плечах лейтенант Федорков.

В воображении всплывал кирпичный домишко под серым шифером. Типичный сельский магазин с тесным торговым залом. На полках буханки хлеба, крупа, водка, пряники, которые по зубам только молодым. Тут же висят костюмы, платья, ватники и куртки. Навалом лежат товары хозяйственного обихода.

Есть в магазине и кладовка, а через стенку в один кирпич — котельная. Школа к магазину примыкает. Придумали умники — эту самую стенку и пробил вор, ломом из котельной орудовал. В котельную проник путем взлома — вырвал навесной замок вместе со скобами из дверей и притолоки. Кочегар Екатерина Ларькина, женщина пасмурная, уклончивая в ответах, как будто чем-то навсегда обиженная, следствию ничем не помогла. Заладила одно: «А я ничего не знаю».

Она еще утверждала, что в котельной никто из мужиков и молодых парней не бывает. Не в том она, дескать, возрасте, чтоб ею интересовались. А если кто и пытается заглянуть к ней во время работы, якобы гонит всех метлой. Но, кто знает, может, какой шалопут и залезал в кочегарку, когда отлучалась. А чтоб при ней, этого не было.

Лом откуда взялся? Да издавна тут стоял. Она им иногда глыбы смерзшейся угольной крошки раскалывала. Теперь сроду за него не возьмется, заберите его ради бога. Подумать только, а ежели б эта шпана ей тут с ломом повстречалась…

У продавщицы Зинули Пырсиковой глаза как фарфоровые, блестящие, навыкате и никакого испуга не признают. Пырсикова — бойкая дама, особой тревоги в связи с происшествием не испытывала. Стреляла только глазами по статной фигуре Федоркова, по миловидному, с юношеским пушком на щеках лицу следователя Андреева, иногда улыбалась раскрашенными губами Журавлеву.

Пришлось тогда задать несколько щекотливых вопросов Зинуле, но извлечь из ее объяснений что-либо дельное не удалось. Да, пока ключика к краже не подобрали. Проверяли приезжих шоферов — улик никаких…

Это был последний поворот мысли, после которого Федоркова окончательно сморило.