Анна Малышева - Дом у последнего фонаря

«Откуда взялся второй, почти точно такой же, если первый был редкостью и достался Олегу случайно?! А если друг отдал ему два молитвенника, почему Олег мне не сказал об этом? Или второй был получен из другого источника?»

Опомнилась она, только поскользнувшись на обледеневшем тротуаре и схватившись за водосточную трубу, чтобы удержаться на ногах. Александра ощущала себя так, словно долго спала и вдруг проснулась. Оглядываясь, женщина пыталась понять, куда и зачем направляется? «Я хотела заехать на Ленинградский вокзал, купить билет подешевле, заранее… Денег в обрез. А Эрделю про картины я даже не сказала. Впрочем, он бы не купил. А потом я хотела повидаться с Катей, заскочить к ней на Сретенку… Она любит всякие фарфоровые игрушки. Может, купила бы эти пасхальные яйца… Почему у меня такая каша в голове? Что там, на последней вырезанной иллюстрации в моем молитвеннике? Я не помню…»

Внезапно женщина поняла, что должна выяснить это прямо сейчас. Она почти бегом пустилась к метро…

…И уже минут через сорок, направив на разрозненные пергаментные страницы свет сильной лампы, художница с лихорадочным вниманием изучала иллюстрацию. Сомнений не осталось в первый же миг, но Александра проверяла и перепроверяла свое открытие, опасаясь упустить какую-нибудь мелочь.

– Святая Жоанна!

Святая с коричневым, изможденным лицом, похожим на заветренный чернослив, стояла на щербатой скале, увенчанной примитивно стилизованным оливковым деревом. Чуть ниже из скалы пробивался источник. Фигура женщины, ее лицо, даже шафрановый цвет покрывала – все совпадало с изображением в молитвеннике Эрделя.

Откинувшись на спинку стула, Александра сидела неподвижно, не в силах шевельнуться, протянуть руку за сигаретами. Она хотела взять телефон и немедленно позвонить Олегу, потребовать объяснений… И в то же время понимала, что не сделает этого.

«Два молитвенника из одного аббатства. Ну и что? Их могло быть и больше. Олег не обязан говорить мне обо всех своих приобретениях. Два очень похожих молитвенника. Ничего странного. Оба одного времени. Изготовлены, возможно, одними и теми же монахами. Все бы ничего… Ничего… Но в моем молитвеннике заставка с Дорсетширской обителью оказалась дважды. Олег преподносил это как достоинство, точнее, как интересный недостаток. Подобная мелочь может еще больше увеличить ценность книги, свидетельствуя о том, что она создавалась втайне. В смутное время, разными людьми, в разных местах. Олег искренне полагал, что заупокойная месса ниоткуда не перенесена в молитвенник и изначально является его частью!»

– Но только подумай, Цици! – обратилась женщина к кошке, сидевшей рядом на столе и гревшейся под наклоненным колпаком лампы. – Если «родная» часть нашего молитвенника была кем-то отрезана и подшита в книгу Эрделя, а месса с изображением Жоанны таким же непостижимым образом оказалась у нас… Тогда остается вопрос – почему Олег не заметил швов?!

Снова вооружившись лупой, Александра исследовала срезы пергамента, в книге и на отдельных страницах. Их не касались ни игла, ни клей – в этом женщина могла бы поклясться.

– Следы реставрации отрезаны? – спросила она внимательно слушавшего зверька. – Ты предположила бы это, Цици, и ты бы ошиблась. Ни миллиметра пергамента удалено не было. Смотри, я совмещаю срезы… И страницы точно ложатся в формат. А срезы идеальные. Их сделали по линейке, очень острым инструментом. Тут никто ничего не сшивал. Здесь только резали. Так что же, месса со святой Жоанной изначально была в молитвеннике Марии? Не может быть, говорит Эрдель. И я за ним повторю: не может быть. Я бы поверила в ОДНУ невероятную путаницу, случившуюся на стадии создания молитвенника, – путаницу с двумя аббатствами в одной книге. Но «неправильная» святая покровительница в разделе заупокойной мессы – это уже ВТОРАЯ нелепица. А молитвенник Эрделя – вообще прямой современный подлог, наглая подмена. Я не понимаю, Цици, зачем нужно было вырезать и менять местами мессы? Олег клялся, что не испортил бы книгу… Он врет, как ты считаешь? Ведь Эрдель купил свой испорченный молитвенник именно у него. Все так непонятно, Цици!

Кошка, сверкнув зелеными глазами, изогнулась и принялась ожесточенно вылизывать бок. Александра поднялась из-за стола.

Начинало темнеть. Снаружи поднялся ветер, за окнами мансарды замелькали крупные снежные хлопья. Они на мгновение касались стекол и тут же скользили прочь. В доме было так тихо, что он казался полностью вымершим. Обычно тишина и одиночество не смущали женщину. Но сегодня все было иначе.