Анна Малышева - Дом у последнего фонаря

– Я не в состоянии больше тебя слушать. – Больной в самом деле выглядел скверно. – Ты меня в гроб вгонишь. Заявить, что я украл трактат… Совсем не такой уж ценный, к слову!

– Не такой уж ценный? – усмехнулась художница. – Хорошо. Тогда ты не очень расстроишься, узнав, что я вернула его законной владелице?

– Как… – вырвалось у Олега. Он тут же прикусил губу и не издал больше ни звука, сверля женщину горящим взглядом. Та, торжествующе улыбаясь, продолжала:

– Ну да, владелице. Ты ведь получил его на время. На большее Лыгин бы не согласился. Ты должен был вернуть трактат. Конечно, смерть Лыгина в этих обстоятельствах очень тебя устроила. Иначе ты бы ни за что не согласился помогать Светлане. А теперь ты мог продать трактат, смело, не опасаясь, что тебя схватят за руку. Наверное, уже начал показывать его покупателям? Иначе зачем возил с собой? Я нашла трактат во внутреннем кармане твоей куртки, когда делала тебе перевязку. А может, Светлана требовала, чтобы ты вернул ей раритет? Из-за чего вы ссорились, из-за чего она отрывала тебе пуговицы на рубашке? На чем вы помирились? Ты обещал ей часть выручки от сделки? Половину? Или больше? Или меньше? Отчего она вдруг пришла в такую ярость, что порвала на тебе рубашку, а потом решила с тобой покончить? Ведь тебя ждал тот же «ритуал», что и ее бывшего мужа… Ворона уже была приготовлена… Вот только ударила Светлана неудачно. Попади она чуть ниже или выше, ты не лежал бы сейчас тут и не смотрел бы такими злыми глазами на человека, который спас тебе жизнь!

Олег отвернулся к стене. По наступившей в палате тишине Александра поняла, что ее монолог слышали все – и больные, и посетители. Но ей было уже все равно.

– Теперь ты выпутался из этой темной истории, не без моей помощи, правда, – сказала она, выдержав паузу. – Трактат вернулся к наследнице. И она его уже продала, при моем посредничестве.

– Кому? – не оборачиваясь, спросил мужчина.

– Не в моих правилах сообщать посторонним такие сведения, но… ты не совсем посторонний. Эрделю. Кстати, он же попросил меня перешить мессы в молитвенниках. Один из них, в общем, твой… Лиза не из тех, кто наносит удар по умирающему. Хотя молитвенник – часть ее наследства, она велела отдать тебе книгу.

– До чего благородно! – буркнул Олег в стену. – Делайте что хотите.

– Тогда, раз уж ты дал мне ключи от своей квартиры, может, скажешь заодно, где лежит шелк, которым ты штопал молитвенник Эрделя? Оттенок идеальный. Я буду такой искать миллион лет.

– Кроме шелка, тебе ничего не надо? – в ярости повернулся мужчина. – Может, мои почки?! Печень?! Или сердце?! Так ты только скажи!

– Для тебя же стараюсь. – Александра встала и расправила примятое одеяло. – Ты мог бы выгодно продать свой молитвенник. Тому же Эрделю. Что ж, увидимся! Заеду на днях, верну ключи.

Она повернулась и услышала за спиной:

– Катушка в кованой шкатулке, в нижнем ящике письменного стола. Того, который с палисандровыми накладками. Ну и язва же ты, Саша!

– Спасибо, – сухо ответила женщина и вышла из палаты.

В тот день она попала домой очень поздно. Александра устала до такой степени, что ее не держали ноги, и все равно, женщина была счастлива. Ей давно не приходилось заключать столько удачных сделок подряд. Утром, прямо с вокзала, она отвезла коробку с пасхальными яйцами коллекционеру, желавшему их посмотреть. Тот, почти не глядя, приобрел все. Вернувшись из области, после визита к Олегу, она заехала к нему на квартиру за архивом и картиной. Оттуда художница на такси отправилась к Эрделю, который выплатил ей комиссионные за приобретенный трактат. Старик сиял.

– Это невероятная удача, просто немыслимая! Сашенька, голубушка, вы сделали меня таким счастливым, как ни одна дама в моей долгой многогрешной жизни!

Польщенная, Александра рассмеялась:

– Я понимаю, на фоне Эвбия все меркнет… Но могу еще порадовать вас – я нашла шелк нужного оттенка и собираюсь привести в порядок ваш молитвенник. И заодно второй, ведь теперь все части у нас на руках. Вы сможете его купить у Буханкова. Правда, он запросит дорого, так что лучше обойдитесь без моего посредничества. Ведь я беру процент…

– Вам, дорогая, я готов платить любые проценты до конца своих дней. – Эрдель церемонно расцеловал руки женщине. – В деньгах ли счастье?..

Александра ощущала себя сказочно богатой, когда уже впотьмах медленно тащилась вверх по лестнице в мансарду, волоча по ступенькам чемодан, прижимая к груди тщательно упакованную картину. Миновав нежилой четвертый этаж, она остановилась перевести дух перед последним рывком… И вдруг услышала, как в темноте, у двери ее мастерской, кто-то кашлянул.