Валерий Поволяев - Охота на охотников

- Правильно, - одобрил Стефанович, - контрольный выстрел - штука святая.

Леонтий, передернув затвор ружья, выстрелил ещё раз.

- Хватит, - одернул его Стефанович, - не жги попусту патроны. Он уже готов.

Но Леонтий, не слушая старшего, выстрелил в третий раз, передернул помпу ружья и беззвучно всхлипнул - было только видно, как дернулись и опустились его плечи. Стефанович, все поняв, притянул Леонтия Рогожкина к себе.

- Ми-ишка... - Лицо Леонтия скривилось, плечи вновь дернулись, поползли вверх, из глаз выбрызнули слезы. - Ми-ишка!

Несколько мгновений Стефанович стоял рядом с ним, потом неожиданно сделал скачок в сторону, - очень быстрый по-звериному длинный, сорвал с плеча Аронова автомат: Стефановичу показалось, что Аронов очухался и решил поиграть опасной игрушкой - "калашниковым", вольно болтающимся на потертом брезентовом ремне, - закинул автомат себе за плечо.

Аронов пискнул. Лицо у него тряслось от страха и слабости.

- Так-то будет лучше, - запоздало произнес Стефанович, отступил от Аронова на шаг, с интересом оглядел его и сдвинул в сторону губы в сожалеюще-презрительной усмешке. - Напарник, значит!

Аронов взвизгнул по-заячьи надорванно, замахал руками, заваливаясь назад, к нему в тот же миг подскочил Левченко, стянул пятнистую куртку на груди в узел, намотал на кулак:

- Кто такая Ольга Николаевна? Говори!

- Кли... Кли... Кли...

- Ну!

- Кличевская, - с трудом, громко стуча зубами, выдавил из себя Аронов.

Левченко отпустил его, похвалил:

- Молодец! А живет где?

- В... в... в МВД.

- В МВД она работает, а живет, спрашиваю, где? Не может же она в своем МВД спать на диванчике и в кабинете на батарее сушить обтерханные трусики. Живет, спрашиваю, где? Говори!

Аронов наморщил лоб, соображая. Адрес Ольги Николаевны он, конечно же, знал, - все-таки удосужился быть допущенным к её пышному телу, - но сейчас адрес этот совершенно вылетел у него из головы, просто напрочь улетучился из памяти.

- Ну! - Левченко ткнул его стволом большого тяжелого пистолета в подбородок. Повторил нетерпеливо: - Ну!

Губы у Аронова заплясали, он промычал что-то невнятное, испуганно глянул на Левченко и перевел глаза на лежавшего на земле Каукалова, сыро хлюпнул носом, рот у него безвольно раскрылся, челюсть поползла вниз, обнажая белесый, с нехорошим налетом язык. Аронов с трудом оторвал взгляд от Каукалова. Стефанович нагнулся, расстегнул у убитого кобуру, достал из неё пистолет, сунул себе в карман.

- Ну! - вновь потребовал от Аронова Левченко. - Говори адрес!

- Си-и-и-и, - тоненько, пискляво, совсем по-каукаловски просипел Аронов, поводил головой из стороны в сторону, словно тесный воротник больно сдавил ему горло.

- Вспоминай, вспоминай! - Левченко показал пистолетом на Каукалова. Вспоминай, если не хочешь стать куском мяса, как этот...

Голова у Аронова надломленно свесилась на грудь.

- Вспоминай, вспоминай!

- Н-н-н... Н-н...

- Ну!

- Н-новые Черемушки... - проговорил Аронов и умолк, в горле у него что-то булькнуло, глаза, нос, губы сделались мокрыми и красными.

- Ну! Вспоминай, гад!

- Н-новые Черемушки... Улица Гарибальди... - В мозгу у Аронова вдруг что-то приоткрылось, возникла щель, в ней - свет, он вспомнил все и попросил моляще: - Не убивайте меня!

- А ты, когда я просил тебя об этом же, что сделал?

- Я не убивал, не убивал...

- Это тебе так кажется...

Голова у Аронова вновь упала на грудь, плечи затряслись. Он понял, что если его не убьют эти страшные люди, то убьют другие. Убьет коренастый, похожий на актера Джигарханяна армянин с недобрым взглядом, убьет Ольга Николаевна, убьет Рог, убьет... Да мало ли у Илюшки врагов?

- Я не убивал, - пробормотал он тупо, сипло, надеясь, что эти люди поверят ему.

- Как же, не убивал... Сейчас, наверное, тоже маму будешь вспоминать. - Стефанович перекинул автомат Аронова Левченко: - Держи, Володь! Ты у нас - самый молодой, тебе и играть на этой музыке!

Левченко ловко поймал автомат.

- Давно не держал в руках... Это же вещь! Игрушка! Со времен моей службы в рядах доблестной Советской армии я в неё влюблен.

- А что с этим гавриком будем делать? - спросил Стефанович, ни к кому не обращаясь.

- Я не убивал, - хлюпнув носом, опять пробормотал Аронов.

Память - штука услужливая, подсказывает и хорошее и плохое, все в одинаковой степени, то, что надо и то, что не надо, в его памяти отчетливо вырисовался лес с сугробами и испуганный, со смятым потным лицом "заморский гость", болгарин, кажется, который сквозь сыпучую белую целину тиканул от него с Каукаловым... Он тогда сорвал с плеча автомат и довольно лихо уложил дальнобойщика.