Валерий Поволяев - Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)

- На выход!

Подчиняясь команде, Климченко решительно кинул костыли к проему, Эдик поспешно обогнал его, предупредил:

- Поперек батьки через плетень никогда не прыгай, понятно? Чтоб неприятностей не было.

Внезапное преображение Эдика, его резкий тон, манеры смутили Климченко, решительность его угасла, и он неловко затоптался на месте. Лена взялась за его локоть, прижалась к руке.

- Что с тобою, пап?

- Ничего, ничего, - поспешил успокоить его Климченко. - Пустячное, минутное... Это пройдет.

- Не телитесь! - подогнал их Эдик. - Быстрее! Добавил ворчливо: Москва - это Москва. В Москве время - деньги!

"Ничего, вот прибудем на место, займем обещанные апартаменты - все уляжется, все успокоится, - с надеждой подумал Климченко. - И Эдик успокоится. Это он нервный такой с дороги!"

Но ничего не успокоилось, не улеглось. Эдика будто бы подменили. Там, в Харцызской волости с ним разговаривал и пил коньяк один человек, здесь был совершенно другой - с хамоватым выражением на лице и напором танка средней величины... Квартира оказалась убогой, с фанеркой, вставленной вместо стекла на кухне, со сгорбившимся от частых протечек, почерневшим гнилым полом и несметью тараканов, шустро ломанувшихся при виде людей в разные щели. Климченко никогда не видел такого количества тараканов. А Лена, она даже сжалась, бедняга - ей при виде огромных усатых прусаков, которые топали ногами, как подвыпившие мужики, даже страшно сделалось. Она вцепилась в руку отца. Тот поспешил успокоить ее:

- Не бойся, они не кусаются.

Эдик, раздавив пару неосторожно подвернувшихся под ногу прусаков, колко глянул на нее, шевельнул бровями, плеснул изо рта золотым огнем, будто горячим супом:

- Чего съежилась? - выкинул вперед руку, как рак клешню. - Документы у тебя есть?

- Нет у неё документов, - Климченко загородил дочку собою, - она ещё школьница.

- У нас, в Москве, есть школьные удостоверения... - громыхнул командирским басом Эдик, - или... или что-то в этом роде. - Он не знал точно, есть в Москве такие удостоверения или нет? Должны быть.

- А у нас, на Украине, - нет.

Нервно походив по квартире и раздавив ещё пяток тараканов чудовищного размера, Эдик успокоился.

- Ладно, хрен с тобой. Приступим к делу.

А дело, к которому Эдик собирался приспособить Сергея Климченко, было простым: попрошайничество. Климченко посадили в коляску с велосипедными колесами, одно из которых было перевязано синей изоляционной лентой, чтобы выглядело более убогим, нарядили в выцветшую пятнистую форму, из-под которой выглядывал уголок голубой десантной тельняшки, на одну сторону груди повесили орденскую колодку, на другую - две ленточки, что соответствовало числу ранений, которые получил "десантник": золотая тяжелое ранение, красная - легкое.

На голову Климченко нахлобучили голубой берет.

- Имей в виду, если домой вернешься без сотни в кармане - жратвы на ужин не получишь. Понял? - Эдик зубасто улыбнулся, осветив золотым сверком стены убогого жилья. - В твой же заработок пойдет то, что насобираешь свыше полутора сотен... Чистая выручка. Ясно-понятно?

Климченко подавленно молчал: все, что он видел, что слышал, не укладывалось в голове. И тараканы эти, и "апартаменты" - убогая квартиренка, состоявшая из кухни размером не больше портфеля, и спальной комнаты, размером ещё меньше кухни, и плохо выстиранная пятнистая форма, тесная в груди и плечах - неужели все это явь, а не сон? Не говоря уже о самой работе.

- Так что вперед! - скомандовал Эдик, хлопнул Климченко по плечу и ухмыльнулся.

- А паспорт? - спросил Климченко с надеждой. Если этот золотозубый вернет ему документ, то в конце концов можно будет бросить инвалидную каталку во дворе и смыться. Жаль только будет костюма - самого лучшего, что имелся у Климченко, костюм останется в этой тараканьей дыре, но, в конце концов, ещё не вечер: хоть и нет ног у Климченко, но зато есть руки, есть голова, он заработает ещё себе на костюм, да и не голый же он уедет из Москвы - в пятнистой солдатской форме...

Эдик издевательски захохотал.

- Паспорт ты получишь тогда, когда я посчитаю нужным отдать его тебе, понял?

Климченко опустил голову.

День они провели в районе Повелецкого вокзала. Пассажиры, спешившие на поезда, подавали больше, чем пассажиры, уже прибывшие в Москву и никуда не спешившие. В подземных переходах подавали чаще, чем наверху, на вольном воздухе. Но все равно эти мелкие открытия не помогли Климченко собрать нужные сто рублей. Когда Климченко пересчитал монеты, оказалось восемьдесят три рубля. В основном новенькими, крохотными, как молодые опята, рыжими монетками-гривенниками. Рыжих монет на Украине не выпускали, и такой лютой тоской повеяло на отца с дочерью от этих металлических опят, что Лена не выдержала, заплакала.