Сэйси Ёкомидзо - Клан Инугами

Последние слова сорвались с губ Фурудатэ, похоже, нечаянно. Он просто хотел подчеркнуть, насколько Макака предан Тамаё. Но едва они были произнесены, как и говоривший и слушающий, словно их нежданно разбудили, подняли глаза и посмотрели друг на друга.

Фурудатэ, явно сожалея о сказанном, неловко кашлянул, а Киндаити, желая его успокоить, переменил тему разговора.

— Кстати, я слышал, что именно Макака ухаживает за хризантемами в поместье Инугами.

— О да, вы их видели? Этот человек, может, и не слишком умен, но что касается выращивания хризантем — тут он замечательно талантлив. Отец Тамаё, жрец в святилище Насу, обучил его этому делу — а хризантемы почитаются реликвией не только в святилище Насу, но и в клане Инугами. Помните: топор, цитра и хризантемы?

— Пожалуйста, расскажите, что за история связана с тремя этими предметами? Имеют ли они отношение к святилищу Насу?

— Да. Топорик ёки , которым колют дрова; цитра кото о тринадцати струнах; и хризантема кику . Изначально это были три священных предмета святилища Насу. Понимаете, если произнести эти слова слитно, получается — ёкикотокику — «пришли благие вести». Сколько помню, так звучал семейный девиз Кикугоро, известного актера Театра кабуки. Однако уверен, что реликвии святилища Насу не имеют никакого отношения к Театру кабуки или актерству. Дайни Нономия — благодетель Сахэя и дед Тамаё, как вам известно, — решил, что это словосочетание благоприятно, и заказал кузнецу выковать золотой топор, цитру и хризантему, сделав их священными реликвиями святилища. А уже потом, когда Сахэй открыл свое дело, Дайни подарил их ему, а с ними и сам девиз в знак благопожелания. Так они стали наследными реликвиями клана Инугами.

— И где они теперь?

— Хранятся в Фонде Инугами. В конце концов, когда Тамаё выйдет замуж за Киё, Такэ или Томо, реликвии перейдут к ее мужу. А сами реликвии — это маленькие золотые миниатюрки, размером чуть больше пяди каждая.

Фурудатэ продолжал, хмурясь:

— Так оно и есть — топор, цитра и хризантемы изначально принадлежали Дайни, и мне кажется, я понимаю, почему старик Инугами пожелал, чтобы по его смерти они вернулись к потомку Дайни. Однако все чрезвычайно усложнилось — теперь весь капитал и вся недвижимость Инугами связаны с этими предметами. Поневоле задаешься вопросом, благие ли вести оставил по себе Сахэй? — со вздохом пробормотал Фурудатэ.

Киндаити, раздумывая, проговорил:

— Понятно. Значит, есть звукосочетание топор — цитра — хризантемы — ёкикотокику , — а сами вещицы ничего не значат, лишь символизируют право наследования богатств Инугами.

— Вот именно. Реликвии позолочены, но это всего лишь накладное золото, так что стоят они совсем недорого. Значимость их в том, что они собой олицетворяют, — закивал головой Фурудатэ.

Однако теперь, оглядываясь назад, мы понимаем, что вывод этот был очень далек от истины, потому что топор-цитра-хризантемы — ёкикотокику — сами эти слова впоследствии потрясут их своим ужасающим смыслом.

Ёкикотокику . Этот благоприятный девиз действительно помогал клану Инугами, пока Сахэй был жив. Защищал ли он его по-прежнему своей силой теперь, когда старик умер? Нет, оглядываясь на все, что произошло, мы можем сказать, что он больше не защищал, но, напротив, теперь стал проклятием клана Инугами. Но даже наш проницательный Киндаити совершенно не сознавал этого, по крайней мере пока ряд кошмарных происшествий постепенно не открыл ему глаза.

— Кстати, какова вероятность того, что вы отыщете Сизуму Аонума?

— Не знаю. Еще до оглашения завещания я приказал искать его по всей стране, но пока что никаких следов мы не нашли. Даже если он благополучно вырос, кто же может знать, пережил ли он войну, которая только что закончилась?

Возможно, демоны преисподней были в проказливом настроении, но внезапно Киндаити поразила необыкновенная мысль. Смущенный явной смехотворностью своей идеи, он все же не мог выбросить ее из головы.

— Господин Фурудатэ, вы сказали, что Макака сирота, да? И одного возраста с Сизумой. Хорошо ли известна история семьи Макаки?

Услышав вопрос Киндаити, Фурудатэ выпучил глаза от ужаса. Некоторое время он смотрел на Киндаити, потом воскликнул:

— Что такое вы говорите, господин Киндаити? Вы хотите сказать, что Макака — это Сизума? Вот уж нелепость.

— Без сомнения, вы правы. Эта мысль промелькнула у меня в голове — только и всего. Нет, я с радостью беру назад свой вопрос. Сегодня я никак не могу сосредоточиться. Я просто подумал: а не мог ли Сахэй попросить мать Тамаё воспитать его незаконного ребенка? Но, разумеется, если бы это было так, кто-нибудь об этом давным-давно проведал бы.