Ричард Пратер - Тела в бедламе

Поскольку я был приглашен на маскарад, я отказался от своей обычной униформы частного сыщика - двубортного синего габардинового костюма - и напялил на себя то, что парень в пункте проката назвал точной копией парадного мундира Канадской королевской конной полиции. И хоть на мне была маска, чувствовал я себя чертовски глупо. Когда я подошел к бару, Ирв и Пол, выпивавшие вместе, узнали меня без труда, но ради шутки представились мне. Когда я объяснил, что нахожусь тут по личному приглашению Фелдспена, пришел развлекаться, а не нарушать их рэкет, мы по-дружески пропустили по стаканчику. Однако сейчас наблюдать за леди Годивой было гораздо забавнее, чем просто пить.

Наконец пара счастливчиков перехватила ее со словами "Детка, сядь на своего коня" и поспешно вывела из бального зала, в котором собралось большинство из нас. Мне так и не удалось узнать, куда ее увели.

Кларк повернулся к нам, сделав весьма своевременное предложение:

- До дна! - И добавил:

- Я праздную.

- И что же ты празднуешь? - спросил я.

- Меня повысили - теперь я старший монтажер. Два дня. Черт, только благодаря этому я здесь - иначе мне пришлось бы работать. Все остальные заняты монтажом новой картины.

Он имел в виду, что они режут и клеят последние кадры фильма "Плачь, плачь". Мне это не кажется особо интересной работой, но я ведь не специалист. Я только знаю, что они убирают кусок тут, добавляют там, состыковывают и сращивают кадры, монтируют все картину и отправляют ее на рекламный показ.

Во всяком случае, годился любой повод для выпивки. Не то чтобы мы нуждались в поводах. Или даже в выпивке. Мы и так поглощали без всякого ограничения бесплатные и высококачественные напитки. Поэтому мы трое осушили еще по большому стакану, повернувшись спиной к бару и разглядывая публику.

Я многозначительно, но пока безответно поглядывал на одну девицу. Она была в серебряной маске, которая закрывала все ее лицо от лба до губ. И очень хорошо, что она оставляла открытым ее рот - было бы преступлением прятать такие губы. Полные, роскошной формы, они выпячивались так соблазнительно, словно жарко шептали:

"Поцелуйте меня". И меня все больше разбирало любопытство: каковы ее глаза, скулы, нос?..

В остальном она была восхитительной и чуть загадочной. Загадочная часть скрывалась под плотной развевающейся юбкой голубого цвета на широких обручах, которые напрочь отбивали охоту танцевать с ней. Восхитительной была блузка с вырезом, достаточно низким, чтобы, напротив, возбуждать охоту.

Она была одета южной красавицей. Интересно, если на юге встречаются подобные красотки, почему я еще не переселился в Атланту? Я уже решил было подойти и спросить ее про это, когда Ирв Сили ткнул меня локтем в бок.

- Посмотри-ка вон на того типа, - прогрохотал он. А грохотал он потому, что голос его, казалось, исходил прямо из огромного живота, в котором места хватало не только для грохота, но и для эха. Он кивнул в сторону крупного парня, приблизившегося к бару в нескольких футах от нас.

Я назвал его крупным не потому, что сам недостаточно крупный, просто парень был на пару дюймов выше и на тридцать фунтов тяжелее меня. И крепкого сложения.

- Чего на него смотреть? - спросил я Ирва.

- Это Брэйн. Роджер Брэйн. Неужели ты не знаешь этого подонка?

- Смутно, только по имени. Никогда с ним не сталкивался. У него что-то вроде мастерской на Стрипе?

- Верно. Художник. Очень художественный художник. И самая паршивая вонючка, которую я когда-либо встречал.

Я поморщился. Ирв говорил довольно громко, а Брэйн стоял всего в нескольких шагах от нас.

Пол Кларк повернулся к нам, затеребил пальцами свой длинный заостренный нос и громко сказал:

- Ирв, ты ошибаешься: Брэйн ублюдок. Знаешь, почему? Потому что он, - Пол заговорил еще громче, - самый большой сукин сын в Голливуде! А уж где-где, а тут хватает сукиных сынов!

Брэйн медленно обернулся. Его маска была сдвинута на лоб. Он не желал играть по правилам, как все остальные, он хотел отличаться от других. Поэтому - и, конечно, по его габаритам - его сразу узнали мои собутыльники. Одет он был итальянским аристократом эпохи Возрождения и походил на цветную пленку "Техноколор". На нем были голубой жакет с буфами на рукавах, трико винного цвета, обтягивающее его длинные ноги, и черный плащ на серой подкладке. Плащ был закреплен на шее и плечах и свисал до пола. Украшенная драгоценными камнями рукоятка длинного кинжала торчала из ножен на левом боку.