Энн Грэнджер - В дурном обществе

— Нет, ее видела я! — торжествующе возразила я. — Видела вчера вечером. Он даже предлагал мне глоточек. Пол-литровая бутылка виски «Беллз»! Пол-литра, сержант! Если мне не верите, спросите у Ганеша Патела. Если в его кармане утром оказалась литровая бутылка, значит, кто-то сунул ее туда. Кстати, зачем Алби засовывать в карман пустую бутылку? Выпив содержимое, он бы наверняка ее выкинул. Все подстроено! — Я язвительно добавила: — Уж я-то думала, вы сразу сумеете отличить подставу от несчастного случая!

Парри мои слова не понравились. Губы у него плотно сжались, а глазки злобно буравили меня, но он молчал. Я его уела. Он не мог не заметить вопиющего несоответствия.

— На теле старика не обнаружено никаких следов насилия, — упрямо возразил он.

— А вы чего ожидали? — возразила я. — Алби сразу сказал, что они не любители. Я видела, как они запихивали его в тачку. Еще бы чуть-чуть, и они его увезли, хотя он вопил и лягался. Два тяжеловеса-профессионала! Они выследили его, дождались, пока вокруг не будет свидетелей, и решили с ним покончить. Они первые его нашли.

Неожиданно при последних словах голос мой дрогнул, и я с ужасом поняла, что сейчас расплачусь. Мне помогла только решимость не показывать Парри свою слабость.

— Они подстерегли его у церкви, — продолжала я, — и дали ему еще бутылку виски. Может, сначала куда-нибудь его увезли. Заставили его выпить, что, наверное, было нетрудно. Гораздо труднее было бы не дать ему выпить. Когда старик напился и вырубился, его запихнули в машину, увезли к каналу и утопили. Машина стала для них обузой, потому что ее легко можно было узнать, поэтому они отогнали ее к парку и подожгли.

Сигарета Парри превратилась в столбик пепла, который внезапно упал на диван. Он вздрогнул, выругался и вороватым движением смел пепел на пол.

— Вы сказали, что Алби собирался встретиться со стариком, которого видел я, с тем, от которого воняло, как будто он уже месяц как умер…

— Его зовут Джонти. Не удивляюсь, что он убежал от вас. Он всех боится. Он бы не справился с нападавшими. Надеюсь, его они не поймали!

Сержант Парри некоторое время задумчиво грыз ноготь, а потом тяжело вздохнул:

— Хотите сказать, что мне придется гоняться еще за одним старым бездельником? Ну ладно, вы видели его лучше, чем я. Можете подробно описать его внешность? Мне он показался движущейся кучей лохмотьев. Вы знаете его фамилию или где он болтается в течение дня?

— Понятия не имею, — призналась я. — Лица его я не видела, только руку; она иссохшая, как у скелета… — Вдруг кое-что пришло мне в голову. — Он бормотал, что когда-то неплохо зарабатывал, — вспомнила я. — Тогда мне показалось, что он просто болтает, но…

— Скорее всего, он неплохо зарабатывал попрошайничеством, — перебил меня Парри, — но потом вонь стала отпугивать людей!

— Я как раз собиралась сказать другое: может быть, он выступал в варьете, как Алби. Может быть, поэтому они и дружили.

Парри задумался и пожал плечами.

— Вряд ли мы найдем его, — сказал он, и что-то в его голосе заставило меня вздрогнуть.

Джонти либо сбежал насовсем и больше не вернется в эту часть Лондона, либо Мерв с дружками избавились и от Джонти, только в другом месте. Очередной старый бродяга умер в подъезде дома. Что тут такого?

Парри встал.

— Говорите, блондина зовут Мерв и он часто бывает в «Розе»?

— Совершенно верно. Тамошние завсегдатаи его знают. Когда я спросила насчет машины, его сразу позвали.

Парри мерил меня задумчивым взглядом.

— Вы и ваш друг… как его — Пател? Так вот, держитесь подальше от той пивной, ясно? Более того, Фран, начиная с сегодняшнего дня вообще держитесь подальше от того дела. Не забывайте о двух похитителях, в вас, мисс Варади, есть нечто такое, что не позволяет вас забыть!

Я следила, как его ноги постепенно поднимаются по ступенькам. Потом я тоже поднялась наверх навестить Дафну.

— Мне просто хотелось с кем-то поговорить, — объяснила я.

Дафна вгляделась в мое лицо и сказала:

— Дорогая моя, вы пережили сильное потрясение. Вам нужен глоточек бренди.

До этой минуты я и не понимала, что мое лицо выдает мое состояние. К бренди я отнеслась благосклонно, хотя обычно не пью. Я бессвязно попросила прощения за то, что побеспокоила ее. Большая, старомодная пишущая машинка, за которой надо сидеть выпрямив спину, как собака, которая «служит», по-прежнему стояла на столе, а сбоку от нее лежала стоика, как мне показалось, свежеотпечатанных листов.