Энн Грэнджер - В дурном обществе

Зато в окнах квартир ближайших домов стал зажигаться свет. Вскоре разъяренные жильцы, одетые, полуодетые и совсем раздетые, принялись вопить, чтобы кто-нибудь выключил поскорее этот чертов вой.

— Ты все начала, — сказал Ган. — Что теперь будем делать?

Дилип, стоявший за прилавком своего автобуфета, посоветовал:

— Бегите отсюда, и как можно быстрее. На вашем месте я бы так и поступил. Я скажу им, что машину пытались вскрыть малолетки.

Но я понимала, что другой такой возможности у нас не будет. Велела Ганешу подождать, а сама решительно толкнула дверь «Розы».

Зал плавал в клубах сизого дыма; кислорода здесь не было совсем. Стоя на пороге, я не видела стойки. И невыносимо воняло смесью пивного перегара, табака, дешевого лосьона после бритья и пота. Я некоторое время постояла у входа, хватая ртом воздух и вытирая слезящиеся глаза.

Смутно, сквозь густую завесу дыма, я разглядела приподнятую сцену на противоположном конце зала. Там-то и расположилась группа. К счастью, они как раз закончили играть и разбирали аппаратуру. Стены пожелтели от никотина, а тюлевые занавески (да-да, тюлевые, и пусть никто не говорит, что владельцы «Розы» не умеют ценить прекрасное!) давно стали серовато-коричневыми. Ковровое покрытие настолько выцвело, что невозможно было определить, какого оно было цвета и какой на нем раньше был узор. На полу валялись смятые окурки; ковровое покрытие украшало столько прожженных дыр, что хозяева, наверное, перестали обращать на них внимание.

Я бочком пробралась к стойке и попыталась привлечь к себе внимание одного из двух мускулистых барменов — безрезультатно. Оба спешили побыстрее исполнить последние перед закрытием заказы, а я находилась в конце очереди. И потом, в «Розе» не любили, когда женщины подходили к стойке. Здесь уважают традиции. В зале вообще находилось сравнительно мало женщин, да и те немногие были настроены воинственно и хрипло кричали, чтобы их услышали.

На уроках сценической речи первым делом учат не орать. Главное — яркое звучание. На курсе актерского мастерства ставят дыхание, учат искать опору в теле, дышать с помощью диафрагмы… Каждое слово должно быть слышно в последнем ряду галерки.

— Кто хозяин синей «кортины» с царапиной на крыле? — пропела я в лучших традициях шекспировских трагедий. Генри Ирвинг [2] Ирвинг Джон Генри (1838–1905) — знаменитый английский трагик. бы мною гордился.

Все получилось. Наступила короткая пауза. Все повернулись в мою сторону. Лица в дыму казались мне размытыми пятнами. Один из барменов спросил:

— В чем дело, дорогуша?

Дело не в том, что он меня расслышал. Он не мог поверить, что услышал меня — особенно учитывая мою комплекцию: моя голова едва доставала до барной стойки.

Я повторила вопрос нормальным голосом, добавив:

— Вокруг нее ошивается какая-то шпана.

В доказательство моих слов снова взвыла сигнализация. Теперь, в наступившей тишине, ее услышали все.

— Мерв! — крикнул кто-то. — А это, случайно, не твоя тачка?

Толпа заволновалась и расступилась, как воды Красного моря перед израильтянами. Ко мне двинулась какая-то мощная фигура, и я сразу показалась себе маленькой христианкой, которая очутилась лицом к лицу с очень крупным и очень голодным львом.

Мерв был высоким, мускулистым блондином, похожим на кусок свиного сала. Такие, как он, считают обязательным в любую погоду ходить в майке без рукавов, демонстрируя мускулистые руки, от запястий до плеч покрытые татуировками. Татуировки на одной руке выдавали его интерес к гробам, черепам и кинжалам. На другой я увидела старомодную пушку и слово «Канониры», наколотое прописными буквами. Я сразу поняла: если Мерв и способен на преданность, в чем я сомневалась, его сердце безраздельно принадлежало футбольному клубу «Арсенал». Его почти белые волосы были подстрижены чуть-чуть не под ноль. Круглые глаза имели цвет шифера. Брови и ресницы полностью отсутствовали… Но больше всего меня обеспокоило вовсе не выражение его глаз, а полное его отсутствие. В двух стеклянных шариках и то больше жизни. Я сразу поняла, что столкнулась с настоящим зомби.

Впрочем, зомби оказался говорящим.

— Что там с моей тачкой? — буркнул он.

— Какие-то малолетки… — Голос у меня сел. — Хотели, наверное, угнать и покататься…

Он отпихнул меня в сторону и зашагал к выходу. Споткнувшись, я отлетела к стойке и довольно сильно ударилась. Толпа снова сомкнула ряды. Бармены снова принялись энергично разливать пиво, а группа на сцене продолжила собирать инструменты. Я затрусила к выходу, чтобы посмотреть, что там происходит.