– Дядя Сэм все еще не прочь полакомиться человеческим мясом, – сказал Марино, нахмурившись.
– Это он? – с интересом откликнулся Рубен.
– А кто ж еще? Неужели ты не заметил ножа у него в боку, когда он поворачивался? Это нож Жеронимо. А этот, – он показал на человека, которого только что втащил на борт, – спасся.
В глазах Хосе Антонио Трухильо отразились изумление и страх.
Они остановились у входа в пещеру. Фико едва сдерживал Карибе, который рвался внутрь. Сложив ладони рупором, Осорио крикнул:
– Мы знаем, что вы здесь! Для вас будет лучше, если вы сдадитесь.
Молчание.
Осорио сделал знак, и один из солдат направил дуло автомата на вход.
– Одна очередь, и все будет, кончено.
Пули, высекая искры, ударились о камень, но в пещере по-прежнему молчали.
– Если вы сейчас же не выйдете, мы бросаем гранату. Даем вам две минуты на размышление.
В ответ ни звука. Осорио смотрит на часы, и когда остается десять секунд до указанного им срока, из пещеры появляется человек с револьвером в поднятых руках.
Все собрались в кабинете Гарольда Эскалоны, офицера войск береговой охраны. Эскалона угощает Осорио сигарой, тот закуривает, и ветерок, дующий с моря, рассеивает кольца дыма.
Рубен только что разложил по папкам протоколы допросов, принесенные после перепечатки.
– Случаи вроде этого нечасто встретишь, – говорит Осорио с улыбкой. – Хранить шифр сейфа внутри гномов, разрезать ногу, чтобы спрятать туда ключ! А сын, который является, когда отец уже превратился в скелет?! Все это так напоминает романы ужасов… Но реальность, как известно, сложнее всяких выдумок.
– Разумеется.
– Конечно, сказалась его страсть к таинственному, да и легкое помешательство, но на этот раз он не шутил.
– Он боялся, что деньги попадут к нам в руки. И мы построим на них детский сад.
– Да, но еще не хотел, чтоб они оказались у Хулии или Хосе Антонио. Поэтому и не оставил им ключа. Он не доверял им и придумал спрятать ключ у себя в ноге.
– Я не присутствовал на допросах Хулии и Франси-ско, – говорит Рубен, – и кое-что мне неясно. Например, какое отношение имеет сказка о Белоснежке ко всей этой истории?
– По сути, никакого. – Осорио уселся неподалеку от магнитофона. – Просто Хосе Мануэль Трухильо прятал в гномах шифр от сейфа – ведь он состоял из семи цифр, а гномов тоже семь. Он мог бы точно так же воспользоваться Золушкой, ее сестрами и принцем, если б шифр состоял из четырех цифр. И первым, кто заподозрил какую-то связь между деньгами, оставленными старым Трухильо, и гномами, был Хайме Сабас. Книжка, найденная у него в кармане, сначала натолкнула нас на мысль, что эта детская сказка как-то связана с происходящим, но время шло, и мы поняли, что ошиблись. Когда Хосе Антонио стал преследовать Сабиту, едва ли не требуя, чтобы он продал гномов, Сабита понял, что тут кроется какая-то тайна. Четыреста песо, которые предлагал Хосе Антонио, казались ему непомерно большой суммой в сравнении с двадцатью, которые он заплатил Хулии. Вместо того чтобы обратиться в полицию, он пытался сам разрешить эту загадку и купил книжку, думая, что она поможет ему, даст в руки ключ. И, лишь получив записку Хосе Антонио, в которой тот угрожал его жене, Сабас, должно быть, собрался в полицию, но поздно – Хосе Антонио уже готовился его убить.
– И убил. До сих пор все совершенно ясно. Но потом начинается неразбериха со шприцем, иглой, хирургическими перчатками, следами руки с недостающим указательным пальцем и мертвым попугаем.
– Жаль, что ты не присутствовал на допросах, Рубен. Вот и получается, что я сейчас вроде Шерлока Холмса, который все знает. И если говорить серьезно, на этих допросах нам многое открылось.
Рубен и Эскалона смеются.
– Не беспокойся, нам отлично известно, что Шерлоков Холмсов в наш век не существует. Со своими чудачествами он умер бы с голоду. Разреши мне убедиться, правильны ли мои догадки. – Рубен помолчал, задумчиво уставившись в потолок, потом продолжил: – Хосе Антонио не дурак. Он отлично знал, что времена, когда из-за несовершенства техники преступления оставались нераскрытыми, давно ушли в прошлое. Поэтому он натянул хирургические перчатки: своих отпечатков он не оставлял, зато оставлял отпечатки другого, а именно Рамона Абеля, без одного указательного пальца. И их нетрудно было идентифицировать, поскольку они хранятся в деле об одном давнишнем, еще при Батисте совершенном убийстве, да и в других еще более ранних делах. Затем он оставляет на месте преступления шприц, который, пользуясь хорошими отношениями с доктором Анхелем Мирамаром, украл у него заблаговременно. Он знал, что подозрение может пасть и на него, и все же рисковал. Так или иначе, а алиби у него, созданное с помощью врача и его жены, было надежное. Обстоятельства складывались так, что хирургические перчатки и шприц не могли быть использованы как улики против него, даже если б дело и приняло нежелательный для него оборот. А отпечаток руки без указательного пальца должен был поставить под подозрение его племянника, Рамона Абеля. – иначе говоря, внести в расследование новые сложности.
Читать дальше