Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)

– Почему? – спросил Огородников голосом раздраженного первоклассника.

– Потому что там царит такая же неразбериха. И никто не может решить, что предпринять. Ведь прошло всего три дня. И если у тебя здесь днем была панихида по сыну, то у Андрея – по отцу. Если и после этого ты не можешь понять, кто прав, а кто виноват, и кто пытается тебя кинуть, а кто – защитить, ты просто кретин.

Сказано это было все тем же вежливым и спокойным тоном.

Но Огородникова последние слова привели в ярость. Вскочив со стула, он схватил Валентину, скорее всего, за плечи, и затряс со всей дурью, на какую был способен.

– Ты достала меня, тварь, – шипел он, – умная тварь! Змея! Стерва! – послышался звук удара, и мадам слабо вскрикнула.

– Стоять! – прикрикнул Матвей на кого-то, кто наверху лишнего двинулся, и я понял, что больше бездействовать не могу.

Наверху избивали женщину, которой я начинал серьезно восхищаться, и вопреки кричащему внутри здравому смыслу я вышел из-за двери, еще раз проверил пистолет, проклял день, когда стал частным сыщиком, и тихонько пошел наверх.

Открывшаяся моему взгляду картина впечатляла.

Курилов, с окровавленным лицом, сам босс, заносящий руку над лицом Валентины, Матвей, опустивший автомат и с ухмылкой глядящий на эту сцену; оба парня стояли у окна, вглядываясь наружу, а Наумов и Пегий ютились в углу.

Катя стояла, прижатая к стене одним из парней Гановера, а три остальные девушки внимательно и испуганно наблюдали за происходящим из второго угла.

– Стоять! – приказал я достаточно громко, чтобы все услышали, и направляя пистолет в широкую черную спину Огородникова.

Все замерли. Я почувствовал, как капля пота рождается у виска и начинает стекать по скуле вниз.

– Я пришел сюда поговорить с вами, – медленно и отчетливо выговорил я, ощущая катастрофическую нехватку еще двух-трех глаз, чтобы наблюдать за каждой группой в отдельности. – Мне не нужны деньги, я не хочу никого убивать, и вообще мне ни от кого ничего не нужно.

– Чего же ты тогда пришел? – спросил медленно остывающий, но все еще багровый Огородников, отворачиваясь от закрывшей глаза Валентины и поворачиваясь ко мне. Он так и не привстал, опасаясь сделать резкое движение.

– Ты кто такой, мужик?! – потребовал ответа Гановер, впиваясь в меня взглядом. – Как сюда прошел?

– Живу я здесь, – ответил я. – Дача моя. Кстати, несколько лет копил. Так что, пожалуйста, осторожнее.

– Вы что, уроды, – брезгливо усмехнувшись, Огородников повернулся в сторону Михаила и Анатолия, – назначили встречу и не проверили, есть здесь хозяин или нет?!

Те сглотнули.

– На самом деле, я не просто хозяин этой дачи. Я частный детектив. Мареев Валерий Борисович. Меня наняла Валентина Павловна, чтобы я нашел сбежавших проституток и украденные деньги.

Говоря все это, я шарил взглядом по всем присутствующим, в любой момент ожидая тройной атаки со стороны Гановера и его ребят. Никаких иллюзий на этот счет у меня не было; я знал, что единственный мой козырь – разговор. Я должен был потянуть время.

– И что? – спросил Огородников, выпрямляясь. Я заметил, что Гановер перекинулся краткими взглядами с обоими парнями.

– Я могу предоставить вам доказательство того, что Валентина Павловна говорила правду… и закончить ее мысль.

– Опустите пистолет, – скомандовал Огородников, глядя мне прямо в глаза.

Взгляд у него был тяжелый, глаза пронзительно-черные.

Я молча убрал пистолет под куртку.

Огородников довольно кивнул, сел на стул и, сделав знак Гановеру, означавший, наверное, «пока не трогать», снова уставился на меня.

– У нас тут планируется веселый вечер, – сказал он. – Ну?.. Я слушаю!

И тогда я пошел ва-банк.

– Если вы позвоните в отдел криминальной хроники любой красноярской газеты, сможете узнать, что Иван Курилов, отец Андрея, погиб три дня назад при весьма неблагоприятных обстоятельствах. Его, скорее всего, застрелили. Точно я этого не знаю, но факты говорят сами за себя – красноярская группировка не знает, где машины с КПК. Пропали они, а у вас пропали сто пятьдесят тысяч долларов. – Тут я понял некоторую недостаточность своих аргументов, и осознал, как же все было на самом деле.

Это было похоже на сон – озарение, ставшее наградой за мои двухдневные мучения и теперешнее напряжение; я говорил и на ходу все глубже и глубже проникал в подоплеку происходящего, и сам понимал, что сказанное мной – правда.

– Да, у вас пропали сто пятьдесят тысяч долларов. Но если бы это была вся сумма пропажи, то ваша версия имела бы право на существование. Но пропали и остальные шестьсот пятьдесят тысяч, приготовленные для дальнейшей проплаты по факту получения КПК! И никто из здесь присутствующих не мог украсть их из вашего личного сейфа!.. Или я не прав?